Тень олигарха

Разумеется, как только гостья ушла, притворив за собой дверь, ему стало стыдно, въедливая совесть взыграла, и Юрий Константинович помог, в память о друге и партнере, а именно: придумал хитрую схему займов и кредитов, да к тому же из благих намерений отказался от своей доли дивидендов в интересах вдовы. На все про все ушла неделя.

А беременная вдовушка тем временем не терялась и, как только вьюга улеглась, проехалась с ветерком в Брестскую область и там уговорила директора комбината по производству стиральных порошков, владельцем которого был Александр Лисовский, досрочно выплатить ей проценты. И, довольная осуществленным успешным вояжем, вернулась в Аделаиду.

Трудно понять, чему более обрадовался Дмитрий: возвращению жены или привезенной сумме. Не то чтобы ему не хватало на жизнь, но беременная супруга с детства привыкла к жизни на широкую ногу. Однако деньги имели обыкновение заканчиваться, и тогда она начинала походить на ворчливую старуху или коварную злыдню — того и гляди ночью поджарит на сковородке. И, кабы не их совместный ребенок, коего Дмитрий жаждал всем сердцем, он давно бы решился на побег.

— Ты не рад моему возвращению? — съязвила Татьяна.

— Не начинай, пожалуйста, рад, конечно, бесконечно. — Дмитрий попытался улыбнуться.

— Что же ты чувствуешь ко мне теперь, когда я толстая и некрасивая? Злобу? Отвращение? Месть?

— А месть-то за что? — Дмитрий вздохнул, выпрямив спину, и продолжил: — Представь себе: ничего. Ровным счетом ничего, несмотря на все изложенные выше обвинения. Да и ты хорошо все чувствуешь, иначе не спросила бы.

— Ты прав! И это очень страшно! Особенно если учитывать то обстоятельство, что я ношу твоего ребенка! — вспылила Татьяна.

— Ужас весь в том, что это совсем не страшно. Ты сначала роди, а там посмотрим. Все будет как у всех цивилизованных людей. Мы с тобой тесно связаны. У нас двое детей.

Супруги помолчали и разошлись по комнатам. Татьяна попробовала всплакнуть, но удержалась, ведь не было зрителей, а Дмитрий уселся в кресло в раздумьях. Еще одно обстоятельство сильно удерживало мужчину от решительных действий: его возникшая привязанность к Маришке.

Тайно мечтая о будущей профессии архитектора, Маришка самостоятельно стала посещать специальные дополнительные предметы. Как такового культа высшего образования в Австралии не наблюдалось, в старших классах, которые являлись подготовкой к поступлению в университет, училась только половина, остальные ученики к этому моменту уже выбрали работу. Какое-то время Татьяна пыталась контролировать учебу дочери, однако установить подобный контроль оказалось совершенно невозможно. Все тетради и учебники хранились в школе, домашние задания отсутствовали по определению, и мать об успехах и провалах в учебном процессе знала только то, что в коротких обрывочных фразах упоминала дочь. К тому же учителя говорили, что у девочки все прекрасно. Так что, устав в прямом смысле слова вытягивать информацию и устраивать допросы с пристрастием, Татьяна положилась на волю случая и… на ответственность самой девочки.

За год, проведенный в эмиграции, Маришка повзрослела. С каждым днем Дмитрий все больше угадывал в девочке со светлой кучерявой копной волос жесты, привычки и суждения ее отца, которого, несмотря на все допущенные слабости по отношению к вдове, Дмитрий уважал безмерно. И теперь, общаясь с падчерицей в отсутствие Татьяны, доверительно и уважительно, проникся к девочке таким же почтением. Невзирая на пресловутый переходный возраст, при котором подростки по обыкновению дерзят и слетают с катушек, не слушаясь взрослых, ласковая Маришка делилась с отчимом новостями и сокровенными мыслями, чего абсолютно не наблюдалось по отношению к матери. Справедливости ради стоит добавить, что и сама Татьяна постаралась в этом вопросе безмерно, поскольку невероятно грубые методы ее воспитания явно не носили системный характер. С юных лет на дочь она привыкла орать, придираясь к сущим мелочам, а потом, спохватившись как будто, начинала сюсюкать, заигрывать, словно она сама была провинившимся ребенком. В результате подобных шараханий изводила и расшатывала нервы не только дочери, но и себе. Повзрослев, девочка привыкла к многочисленным громким тирадам матери и старалась их вовсе не слушать и не замечать. Другое дело Дмитрий, которого она не могла не отталкивать сразу после смерти отца. Меж тем с течением времени все изменилось: она привыкла к заботе отчима и, более того, стала видеть в нем душевного и умного человека.

Суета сует

Декабрь, 1994 год, Москва

В предрождественские дни в Москве выпал сказочно мягкий пушистый снег, покрыв причудливыми шапками голые верхушки деревьев. По ночам небольшой морозец понемногу сковывал образовавшиеся сугробы, впрочем, оседавший утренний туман да редкое дневное солнце с легкостью превращали крупных белых мух в лужи, из-за чего под ногами у прохожих пребывало невообразимое кашеобразное месиво, заставляя то и дело менять промокшую обувь.