Тень Победы

Сталин Жукова не расстрелял, не посадил, не выгнал из армии, он даже не тронул ни званий Жукова, ни наград. Сталин послал Жукова командовать Одесским военным округом. И вот наступает новый 1947 год. Жуков встречает его почему-то не в Одессе, а на своей подмосковной даче.

Каждый знает, что в праздники случаются самые неприятные происшествия, в праздники боеготовность войск снижается, потому всем командирам от взвода и выше надлежит быть рядом со своими подчиненными. Но командующий Одесским военным округом Маршал Советского Союза Жуков встречал Новый год вдали от Одессы, вдали от войск, которые ему вверены.

Да, тебя, Жуков, совсем немного понизили, тебе дали должность, которая, по твоим представлениям, оскорбляет достоинство. Но в таком положении находилась вся армия. Многие из тех, кто недавно командовал полками и батальонами, вообще из армии изгнаны. Молодость прошла, на пенсию рано, здоровье и нервы на войне подорваны и никакой другой профессии за душой. Им каково?

Жуков — военный человек. Он должен выполнять обязанности, которые на него возложены, и служить там, куда послали. В службе военной всегда могут быть повороты. Солдат службу не выбирает. Куда пошлют, там служи. Не вешай носа!

И если ты отец-командир, ты должен быть со своими подчиненными. У тебя в Одессе — управление и штаб округа: твои заместители, начальники родов войск, начальник штаба, начальники отделов штаба. Все они — фронтовые генералы. Все в орденах. Собери их с женами на своей даче под Одессой, выпей с ними водки или еще чего-нибудь, закуси, еще выпей, поговори с ними по-человечески, поиграй им на гармошке. Может быть, и веселее служба пойдет. Может быть, все еще поправится.

Но уязвленный Жуков, бросив свой округ, улетел в Москву. И тут встречал Новый год. Пригласил многих, но пришел только генерал-лейтенант Телегин с женой, тот самый Телегин, который по партийной линии должен был присматривать за Жуковым в Германии. Вот что рассказывает об этом сын генерал-лейтенанта Телегина полковник К. К. Телегин:

Та же дача встречала их какой-то тревожной тишиной. Георгий Константинович вышел на крыльцо, провел в прихожую, помог маме снять шубу, открыл дверь в знакомую большую комнату, и, как сказала мама, она вздрогнула от увиденного: щедро сервированный год назад громадный стол, за которым тогда сидела масса людей, сейчас был пуст.

Лишь дальний его угол был застелен скатертью, на которой стояло четыре прибора. Георгий Константинович как-то виновато посмотрел на гостей, сказал:

— Спасибо, что приехали. Я многих обзвонил. Но все по разным причинам отказались. <…>

Настроение и у Георгия Константиновича, и у Александры Диевны было настолько подавленным, что скрыть это, при всем их желании, они не могли. А после традиционного тоста: «С Новым годом, с новым счастьем!» и бокала шампанского Георгий Константинович опустился в кресло и вдруг горько заплакал… И тогда мама вытащила из сумочки платок и начала вытирать слезы, успокаивать Георгия Константиновича. С большим трудом он взял себя в руки. (Наш современник. 1993. № 5. С. 16.)

А ведь не о чем плакать. Тебе дали под командование военный округ. В мирное время эта должность достаточно высока для полководца любого ранга. Вся армия, миллионы людей после войны понижены в должностях, а то и вообще выброшены из армии.

И если в прошлом году за праздничным столом на даче Жукова сидела «масса людей», а теперь — два гостя, то в этом виноват только сам Жуков. Прежде всего, его место — среди подчиненных. Если бы остался Жуков в Одессе, то на Новый год к нему пришли бы все генералы управления и штаба округа. Жуков для них — командир, приглашение к нему — великая честь. Но Жуков не желал знаться с теми, кто ему не ровня, а в лучшие дома Москвы его «пущать не велено». Вот он и сидит за пустым столом. И в гости к нему московские товарищи не спешат. Все его вчерашние прихлебатели шарахнулись от него, как блохи с остывающего трупа.