Тень последней луны

— Да пожрать собирался, — ответил тот, — нам подают в людской, когда вы все поедите. А что такое?

— Хочу на чердак подняться, посмотреть в трубу. Составь мне компанию.

— А пожрать?!

— После…

Кто же мог подумать, что дурацкий дождь протечёт королю на голову? Если завтра отец Шепана убьёт — Веля останется без секса. Не то, чтобы это вдруг стало категорически необходимым, но пока ещё с её успехами найдётся новый секс…

— Вот и посмотрели в трубу… — сказал Шепан с нервным смешком, когда они, взбудораженные, спускались мимо комнат прислуги и пустующих ничейных комнат. — Да куда тебя тянет?!

— Я не кончила. И меня ещё прёт.

***

Пол вынырнул из узкой щели между колотыми глыбами песчаника, из обваленного лаза, взъерошенный и мокрый. Веля не ожидала его увидеть и растерялась больше, чем обрадовалась. Он никогда не приходил при ком-то.

— Ой, привет! — испуганно сказала она.

— Пусть он меня не трогает, яйца откушу, — не глядя на Шепана, произнёс опоссум. — Я просто вас выведу обычной дорогой из этой дыры, в которой вы застряли.

— Какой суровый, — хохотнул Шепан.

Пол не удостоил его ответа и с гордым видом посеменил вперёд. Беспомощно оглянувшись на своего спутника, Веля поспешила следом.

— Пол, мы каждый день ходим ищем, и без толку, — растерянно сказала она.

— Ну почему же без толку, — саркастично заметил зверь, — возможно, ты найдёшь беременность или грибок, уже результат и прибыль.

— Пол!!!

— Я в чём-то ошибаюсь? — не оборачиваясь, поинтересовался зверь.

Веля не знала, что ответить. Кровь бросилась в лицо, и она закусила губу.

— Детка, он всегда такой? — Шепан с керосиновой лампой замыкал процессию. — Давай его твоему папаше отдадим, и всех делов?

— Расскажи подробнее, как ты в четвёртый раз переметнёшься, — надменно ответил зверь, по-прежнему не поворачивая головы, — мнение члена с ногами меня особо волнует…

— Чего-о?!

— Был бы член с довеском — головой, уже давно бы понял, что вы должны идти не вместе, а по отдельности. Кто-то впереди, кто-то локтей на двадцать сзади, один с вашим недокомпасом, второй с пеплом. Тогда недокомпас покажет на более мощный магнит, понимаешь? Пепел она тебе не даст, значит, с компасом пойдёшь ты, впереди неё. Уразумел?

— Ты, зверёк, со мной бы так не говорил, — чуть подумав, произнёс Шепан, и по голосу его было слышно, что он нехорошо улыбается, — Потому что я могу ногами поиграть с тобой в мячик, причём мячиком будешь ты.

— Ты — прислуга. Ты будешь делать то, что тебе скажут, — устало и презрительно пояснил Пол, — и радоваться любому своему присутствию в этой истории, потому что история по любому будет. Она — уже есть. А вычеркнуть из неё тебя и заменить на другой член гораздо проще, чем меня или её.

Больше зверь к нему не обращался, да и Шепан благоразумно молчал. Веля радовалась, что у него достало на это здравого смысла — лишний раз Пола лучше было не трогать, чтобы не услышать неприятных вещей.

Зверь вывел их к тому месту, где они только вчера прятались от погони. Именно там под ногами хрустело со специфическим костяным звуком. Пол остановился, широко расставив лапки и наклонив голову, будто видел опасность.

— Вот в тот поворот если свернёте, а потом, через сто шагов, свернёте ещё раз, то по прямой, через два часа выйдете к винным погребам короля, — сказал опоссум. — Но идти тебе надо вон, — он показал носом в другую сторону, — в старую штольню.

С потолка гулко сорвалась капля.

— Мне туда ходу нет, иначе я бы тебя ни о чём и не просил. Даже здесь стоять тяжело, будто что-то отталкивает и не пускает дальше. Очень странное, знаешь ли, чувство, будто идёшь против ветра. Найдёшь в полу плиту, высыплешь на неё пепел, дальше будешь действовать по обстоятельствам. Помни: мне из гробницы нужна одна-единственная вещь — шлем, в котором первозверь похоронен.

— Чтобы предотвратить луну?

— Чтобы наконец-то узнать, кто я на самом деле, — прозвучало еле слышно.

***

Это было странное чувство, осознавать, что её драгоценный зверь остался позади и ждёт. Теперь она шла за огоньком лампы Шепана, сжимая факел в одной руке и мешочек с пеплом во второй. Под ногами бесконечно хрустело — вся старая штольня была завалена иссохшими, источенными временем и крысами человечьими останками. Кости, кости, кости рассыпались в труху у неё под ногами при каждом шаге. Когда-то по приказу отца катакомбы расчистили от стихийных захоронений. Видимо, всё сбросили сюда — уж слишком беспорядочными нагромождениями лежали они, будто после адской битвы или смертельного поветрия, которое прокатилось волной и оставило за собой горы мусора.