Тень Пса

Сразу несколько Вывертышей приземлились на крышу и ринулись в мою сторону… Мне же не оставалось ничего, как прыгнуть вниз, чтобы обернуться «угольком»…

***

Видение сразу же исчезло, как только я ощутил себя единым целым с потоком огненных псов. Мы — огонь, и не останется ничего!

Это чувство было таким сильным, что оно же меня и вытолкнуло в реальность.

— Скоро начнётся рост Вертуна, — я оглянулся на священника и Хромого, замерших рядом.

Афанасий задрожал, а потом вдруг схватил меня за лацканы, тряхнул и вытаращился в ужасе:

— Вертун откроется, ты имел в виду? Да, сын мой, Вертун откроется?

Я покачал головой, стиснув его руку и убирая её.

— Я сказал — Вертун вырастет. А значит, Межедара скоро не будет.

Где-то в городе забил колокол, потом к нему присоединился ещё. Афанасий вздрагивал при каждом ударе, а Хромой так вообще зажал уши.

Послышались крики на соседних улицах, но пока всё звучало, будто там носились люди, предупреждающие о беде. А ведь оперативно работают, ничего не скажешь. Откуда же узнали-то?

Помнится мне, в той когорте, стоящей под Межедаром, были Стражи Врат. Оракулы, умеющие предсказывать судьбу Вертунов.

Я кивнул, мысленно отдавая дань уважения Царской Гвардии. Несмотря на то, что там одни заговорщики, они всё же решили спасти население Межедара. Хотя мне казалось, что они просто не хотели терять чернолунников с их знамением.

Ведь если они погибнут, то Стражам Душ придётся цепляться за новые крючки, и кто знает, где в следующий раз пророчество покажет себя. Гораздо легче контролировать то, о чём точно известно.

Впереди улицу расчерчивала здоровая трещина. Слева стоял дом, опасно покосившийся, и там неожиданно приоткрылись двери.

На тротуар высыпало несколько человек, и я чуть ли не со слезами узнал в них служителей-чернолунников. Эти рясы ни с чем не спутаешь.

Все были как один молодые, и с круглыми глазами они вертелись, прислушиваясь к колоколу. Афанасий окликнул их, подняв руки, и сразу трое побежали к нам.

Я чуть не шлёпнул себя по лбу, разглядывая полуразвалившийся дом, в котором они прятались. Вот ведь псы толчковые, неужели нельзя найти убежище менее опасное.

Афанасий же всё наяривал рукой, описывая круги перед лицом и глядя на небо. Будто мозг заводил…

— Прости, Незримая, за сомнения мои, за малодушие. Воистину Последние Времена наступают!

— Ты меня вообще слышал? Говорю, уходить надо, — проворчал я.

Молодые чернолунники были ещё далеко, и не могли слышать нас, поэтому священник коснулся моего плеча:

— Неужели Эвелина права, и ты — Привратник?

— Так Привратник или Предтеча?! — уже спокойнее спросил я.

— Есть способ выяснить, — улыбнулся священник, потом вытащил из кармана мешочек, показал, — Предтеча — это сосуд, готовый принять Привратника.

Я узнал бархатный мешочек. То самое «знамение», которое таскала при себе Эвелина.

— Вот у нас в Маловратске претендент есть, — довольно сказал священник, — Один из младших братьев наших прислал частичку крови, и свет Чёрной Луны подтвердил, что это — Предтеча.

Вид у него был такой довольный. Мол, и не говорите нам тут, что чернолунники не работают.

А я же не отрывал взгляда от мешочка, внутри которого наверняка скрывалась пробирка с кровью. С одной стороны, паззл складывался, в с другой стороны, картина выходила непонятная.

Глава 16. Впитывающая

Эвелину забрали у меня ещё перед тем, как мы зашли в здание, показавшееся мне ну очень ненадёжным. Внутри я в этом ещё раз убедился, глядя на нехилые трещины, проходящие по стенам. В одном месте лестница на второй этаж так вообще отъехала, держась на торчащих крепежах.

В большой гостиной был ещё народ, все такие же юные послушники, и они сразу же засуетились, едва заметили возвращение отца Афанасия. Эвелину чернолунники понесли в соседнюю комнату, будто египетскую царицу — под ней сгрудилась толпа, скорее мешая друг другу. Некоторые чуть не подрались, толкаясь за право держать Избранницу за особо интересные места, пока на них не прикрикнул отец Афанасий:

— Вы чего творите, пыль безлунная! Затмение на вас нашло? Быстро её псарэсом натереть!

При слове «натереть» в дверях чуть давка не случилась, и олухи Луны Чёрной эту самую Эвелину чуть не выронили. Но ещё пара грозных окриков от Афанасия, и наконец среди послушников наметилась организация.

Это не было похоже на храм, скорее обычный дом какого-то обычного жителя. Картины на стенах с пейзажами, в центре гостиной стол со стульями, за которым восседала пара чернолунников с книгами в руках.

Из гостиной вели несколько выходов в комнаты, из которых то и дело сновали в комнату с Эвелиной послушники, то с тазом, то с тряпкой. На втором этаже на балконе виднелись ещё двери.

Множество книжных полок вдоль стен, мягкий толстый ковёр на полу и огромная люстра на высоком потолке намекали, что хозяин дома был всё-таки не бедным.

Хромой сразу направился к столу и уселся, чтобы тоже крутить головой и рассматривать интерьер.

— Это дом одного неравнодушного прихожанина, — заметил мой оценивающий взгляд священник, — Он оставил его, когда сегодня утром обрушились катакомбы.