Тень Радуги

Рассеченный дугами сводов огромный купол всё еще хранил нежные серые сумерки. В ожерелье из узких окон просачивались косые стрелы мягкого света. Где-то за этими стенами, совсем близко, звенели птичьи голоса, и эта музыка жизни звучала куда слаще песнопений богослужения. В нижних огромных окнах светилось предрассветное небо — нежно-бирюзовое, с золотистой кромкой поднимающегося над городом утра. Яркие стеклышки в переплете играли причудливыми оттенками, а розетки витражей теперь оказались не паутиной, но действительно волшебными розами...

Очнувшись, Гилберт сразу осознал, что боль ушла. Лишь легкое оцепенение сковывало тело, покалывало кожу. Подняв глаза, он с удивлением увидел Иризара. Тот сидел, прислонившись спиной и затылком к стене, плечом к переплету окна. Гилберту была видна шея и потемневший от щетины подбородок — на коже краснели свежие рубцы. Одежду тоже покрывали бесчисленные разрезы, на рукавах расплылись успевшие побуреть пятна. Гилберт чуть повернул голову, огляделся: они всё еще в храме, в нише оконного проема. Его голова покоится на коленях Иризара, а теплая рука демона просунута в расстегнутый ворот под одежду, лежит у него на груди...

Почувствовав движение, Иризар наклонил голову, внимательно посмотрел на хозяина сверху вниз. Отнял руку — скользнув, ладонь на миг задержалась на шее, будто что-то проверяя. Гилберт с недоумением ощутил, как под пальцем бьется тонкая жилка, выдавая размеренные удары сердца. Так странно... Натянув перчатки, демон ворчливо произнес, отвечая на вопросительный взгляд:

— Ты прав, у тебя было сломано ребро.

— Было? — непонятливо переспросил Гилберт.

Иризар промолчал. Не хотелось пускаться в долгие объяснения, почему не мог позволить ему умереть. Он сам нанес своему господину удар, от которого сломались ребра, порвались внутренности, и осколок кости пробил легкое. Не было времени раздумывать, как поступать и что следует или не следует делать — Гилберт захлебывался в собственной крови.

— Но твои раны? — заметил граф. — Они до сих пор не исчезли...

— Я тебе не ведьма всё-таки, — отмахнулся Иризар. — Демоны умеют убивать, врачевать же не наше дело.

Никакие лекари, ни одно ведьминское зелье не помогли бы. Спасти умирающего хозяина можно было единственным способом. Наплевать на собственные раны — пусть кровь текла, ему все силы нужны были до последней крупицы — не для себя. Свои раны он излечит позже... Войти в умирающее тело, к тому же изрядно истерзанное вторжением призрака, для демона было проще простого. Но рядом в этот раз не было ни Дакса, ни Дэв-хана. Не было никого, кто смог бы помешать ему, одернул бы вовремя, если бы жажда захлестнула его разум — и он захотел бы большего. Не сумел бы побороть свою сущность — подавить безотчетное желание остаться, полностью занять тело, поглотив душу и разум хозяина. И в то же время не разорвать связь, не потерять свое собственное...

Иризар отвел взгляд, повернулся к оконному переплету. Этой ночью они оба потратили слишком много сил.

Гилберт поднес к глазам руки — кожа на ладонях и пальцах была красноватой. Он вспомнил, как жгла его рукоять меча — освященное оружие противилось духу, овладевшему им.

— Мне казалось, я больше никогда не смогу взять в руки меч, — признался он.

— Возьмешь. Ты же не хочешь пропустить свой первый турнир.

Иризар распутал на своем запястье цепочку, снял с нее оставленные на хранение амулеты. Возможно, если бы этой ночью они были у графа... Впрочем, это конечно глупости, Исвирт лишь посмеялась бы на любые амулеты. Они задержали бы ее не более, чем на пару минут. Правда, тогда этих минут оказалось бы достаточно... Вздохнув, демон взял руку хозяина и принялся не особенно аккуратно нанизывать перстни на пальцы.

— Будь он проклят, этот турнир! — с глухим отчаяньем ответил Гилберт. — Я трус! Я никчемный глупец... Посмотри, какой из меня рыцарь? Я ни на что не годен.

— Поплачь, Берта, поплачь, — погладил его по голове демон. — Девчонкам вроде тебя слезы к лицу.

— Неужели ты не понимаешь?! Меня убьют на этом чертовом турнире. Я это знаю. У меня нет шанса. Всех этих парней готовили с колыбели, они бывали в сражениях, они знают, что такое война. А я? Отец даже не захотел взять меня с собой оруженосцем.

— Можно подумать, ты и бабочку не придавил за свою жизнь, — хмыкнул демон. Действительно, забавно. Он выжил после встречи с Исвирт — а теперь вот переживает из-за такой малости. Турнир? По сравнению с битвами чернокнижников — это просто детские забавы. Как он этого не понимает? Мальчишка...

— Да, я убивал. Но ты же сам говорил, что я не смогу использовать свою силу в поединке. Иначе меня ждет позорная казнь. Поэтому я боюсь... Боюсь оказаться слишком слабым. Но еще больше боюсь забыться и вспылить, выдать себя... предать всех... Это будет конец всему.