Тень Радуги

Можно сказать, своего противника Гилберт видел впервые — если не считать вчерашнего дня, когда тот был сплошь закован в броню. Барон оказался крупным мужчиной средних лет, держался надменно. Он тоже, не скрываясь, с интересом разглядывал молодого графа, скривился в презрительной усмешке. Взбитые со сна кудри, худенькие плечи, хрупкое телосложение, несерьезный пух, пробивающийся над губой. Сколько ему лет? Девятнадцать, двадцать? Совсем мальчишка. При иных обстоятельствах барон счел бы для себя оскорблением поединок с подобным соперником. Однако у этого юнца пронзительные глаза... А на руках он держал жирного серого кота принцессы. Барон отлично помнил нанесенное это тварью оскорбление. И кот его тоже не забыл — вон как зашипел, вздыбив шерсть на загривке. Гилберт успокаивающе провел ладонью по спинке, и Мэриан послушно утих. Однако пристально следил за каждым движением ненавистного барона из-под прищуренных век.

— Полагаю, господин граф, вы с нетерпением ожидали моего прихода, — с уверенностью начал барон свою заученную речь, усаживаясь без приглашения. — Что ж, я согласен объяснить вам, какие причины...

— Я не нуждаюсь в разъяснениях, — прервал его Гилберт.

Иризар незаметно встал стражем у входа. Положив ладонь на рукоять меча, безмолвно сделал знак хозяину, намекнув на удачную возможность избавиться от врага до битвы. Но Гилберт отрицательно мотнул головой. И демон разочарованно выдохнул, твердя про себя проклятья надуманному рыцарскому благородству.

— Мне известно о причинах вашей ко мне неприязни, — продолжал граф. — Ее высочество принцесса Адель сообщила о ваших притязаниях.

— О да, теперь вы в близких отношениях! — произнес барон, и лоб его стал наливаться нездоровым багрянцем.

— Мы всегда были близкими друзьями с ее высочеством, — ответил граф. — И возможность нашего союза мало для кого при дворе стала новостью.

— А я, знаете ли, человек далекий от дворцовых сплетен, — прорычал барон.

— Очень жаль, иначе бы вы не попали в столь неловкое положение.

— Неловкое?!

— Ведь вы пришли просить об отмене вызова, разве нет?

— Я? Что?! — подавился барон.

— Что касается меня — я буду только счастлив скрестить клинки со столь прославленным бойцом, как вы, — сказал Гилберт. — Но с вашей стороны это был, скажем прямо, не слишком продуманный, опрометчивый шаг. На что вы рассчитывали? Неужели, убив меня на глазах ее высочества, вы предполагали завоевать ее симпатию? Или благосклонность его величества, который относится ко мне как к родному сыну?

— Смерти не боишься, щенок?! — взбесился барон, едва себя сдерживая.

— Мне? Бояться смерти?.. — переспросил граф без тени улыбки.

Иризар не удержался, хмыкнул.

— Сопляк! На закате я покажу тебе, как следует отвечать на подобные оскорбления!! — прорычал барон, вскакивая с места.

— Почту за честь, — вежливо кивнул граф.

Барон покинул шатер — отнюдь не в том настроении, с каким переступил порог.

А следом сорвался с рук и Мэриан — бросился пересказывать хозяйке сцену, очевидцем которой стал, пока не запамятовал какое-нибудь важное слово.

— Битву ты еще не выиграл, но противника победил, — одобрительно рассмеялся Иризар. — Хотя лучше прикончить его прямо сейчас.

— Так поступил бы демон, но не рыцарь.

— А как поступит некромант?

Гилберт не ответил, кликнул заждавшихся слуг...

Лучи закатного солнца огнем пылали на новеньких доспехах графа ден Ривэна, тускло отсвечивали от покрытых темным лаком, многое повидавших лат барона дир Вадена. Знатоки отметили, что бывалый боец не жалеет денег на вооружение. И даже его богатырский конь был сплошь закован в броню — не конь, а стальной дракон! Под сверкающим золотом парчовым чепраком позванивала кольчужная попона, грудь защищали гофрированные щитки, расходящимися острыми ребрами, в центре усиленные выдающимся вперед конусом-шипом. Лебединую шею скакуна от холки до затылка покрывали чешуйчатые узкие пластины, голову венчали щитки, усеянные колючками и острыми изогнутыми рогами. Всадник горделиво восседал на своем устрашающем звере, придерживая две пары поводьев — один ремешок украшали позолоченные бляшки, с другого свисала широкой бахромой вырезанная зубцами полоса бархатной ткани, густо расшитая гербовым узором. Столь блестящий вид соперника, вызвавший восхищение зрителей, отнюдь не испугал графа, лишь умножив раздражение.