Тень «Райского сада»

Зину сразу же практически сбил с ног, поразил страшный запах плесени внутри подземелья! Пахло тиной и какой-то гнилью. Анфиса объяснила, что плохой запах здесь стоит потому, что нижние ярусы затапливают грунтовые воды, вот оттуда и появляется гниющая тина. А Зине подумалось, что без специальных снадобий в таких условиях находиться было нельзя. Значит, сектанты чем-то должны безусловно себя поддерживать. И это снадобье должно было быть очень сильным: блокировать чувствительность, обладать особыми свойствами, подавляющими восприятие… В памяти неожиданно для нее самой выплыли слова «мертвое молоко». Может, это было как раз то, с помощью чего сектанты могли находиться в этом ужасе долгие годы?

Подземелье напоминало одесские катакомбы. Качество работ просто потрясало! Коридор с высоким сводчатым потолком был прорыт в мягкой глине и облицован несколькими рядами обтесанных камней, покрытых с внешней стороны штукатуркой. Строители не использовали в работе цемент — все блоки держались за счет собственного веса. Каждый угол был обтесан очень ровно. Там, где были двери в кельи, находились очень ровные пазы. А в своде были даже проделаны вентиляционные отверстия!

Анфиса показала Зине бумажную схему. По ней выходило, что длина коридоров составляла примерно три километра, а площадь всего монастыря занимала около тридцати гектаров! В монастыре, как Зина уже знала, было 89 келий, а также здесь находились служебные помещения, включая винный погреб. Свод самой высокой из трех церквей был около пятнадцати метров. В катакомбах одновременно могли находиться несколько тысяч человек.

Камни стен казались ей теплыми на ощупь. От увиденного Зина не могла прийти в себя. Женщины заглянули в одну из келий. У стены примостилась деревянная лежанка — топчан, рядом находился небольшой деревянный столик, на котором стояла обгоревшая глиняная плошка с сальным фитилем. И хоть она не горела, в келье не было темно — откуда-то сверху струился желтоватый рассветный свет, освещая это странное помещение без окон.

Да, это действительно напоминало знаменитые одесские катакомбы — с той только разницей, что в катакомбах не было никакого естественного освещения! Катакомбы не освещались. В них царил вечный полумрак. Здесь же утренний свет казался каким-то волшебством, создавая самое настоящее ощущение сказки!

— Кто построил это чудо? — вырвалось у Зины.

— Немцы, — коротко ответила Анфиса. — Немцы, инженеры из самой Германии прибыли. Они чертежи составляли. Не случайно все это было.

— Что значит не случайно? — удивилась Зина.

— Так видение отцу Иннокентию было. К нему явились господь Иисус Христос и Дева Мария. И сказали ему, что будет это место забыто, а потом придут потомки святых людей и вернут этому месту былую славу. Здесь будет подлинный рай, где спасутся праведники, когда настанет Судный день! Это послание сейчас и сбывается. — Глаза Анфисы заблестели. — Отец Иннокентий сам мне это сказал, когда благоволил вернуться на землю. А еще он сказал, что не по своей воле начал создавать этот монастырь, а выполнял наказанное свыше.

— Это похоже на чудо — построить такой монастырь под землей, — прошептала Зина, прикасаясь к теплому шероховатому камню.

Ее охватили странные чувства! И не было в них никакого спокойствия. Словно это место и отталкивало, подавляя и вызывая ощущение тревоги и тоски, и одновременно притягивало к себе, как что-то живое. И при этом она испытывала странный интерес, бурливший в ее крови: Зина никак не могла понять, почему, зачем, во имя чего люди добровольно спускались в такое место! Это было за гранью ее понимания.

Спускаться в нижние ярусы Анфиса отказалась наотрез.

— Там праведники лежат… Кости их… это пострадавшие за веру. Негоже тревожить их покой! — твердо сказала она.

— Люди часто спускаются сюда? — лишь успела спросить Зина.

— Редко, — Анфиса покачала головой, — за нами следят. Ну, задержались мы. Все, возвращаемся.

И решительно повела ее наверх.

Глава 21

Несмотря на то что был полдень, возле школы стояла удивительная тишина. Зина толкнула калитку и вошла во двор. Рядом со старой клумбой с чахлыми кустами роз на покрашенной облупившейся краской скамье сидели четверо детей — по прикидкам Зины, от семи до десяти лет. Они склонились над большой книжкой с картинками и, сосредоточившись и сутулясь, молча, по-стариковски водили по строкам маленькими пальчиками.

Они действительно были похожи на маленьких старичков. У Зины мучительно сжалось сердце! Что же это за страшный, извращенный, чудовищный, фанатичный мир, который отнял у детей детство, веселый смех, живость, задор…

— Им в семьях запрещают книжки смотреть. Это сказки Андерсена, с картинками, — вдруг раздался у нее за спиной голос Катерины. Зина и не слышала, как та подошла. — Они боятся, что если будут шуметь, я книжку отниму. Потому и сидят тихо-тихо, как старые мыши…

— Четверо! — Зина вскинула на Катерину глаза. — Всего четверо детей?! На всю школу, на весь летний лагерь?!