Тень разрастается

Четыре из них я уже видела, причем в добывании последнего принимала непосредственное участие. Остальные были новенькими, незнакомыми. Впрочем, все безмерно походили друг на друга. Сразу видно – комплект.

Патологоанатом ловким жестом перебрал амулеты у себя на груди, как, бывает, лавочники демонстрируют товар неискушенному, падкому на соблазны покупателю. Мол, смотрите, как красиво! А как блестит! А какие камешки в центре, да металлические оборочки по краям! Если все сразу возьмете – скидку сделаю, большу-у-у-ую, себе в убыток даже, только никому не говорите, конкуренты засмеют!

– Кстати, Тинави, детка. Помнишь, мы удивлялись, что в Срединном государстве не было никаких Страждущих?

– Помню, – с опаской подтвердила я.

– Это потому что все твои предки до Хинхо звались Умелыми. Изначально он был Хинхо из Дома Умелых.

– Здорово… – озадаченно протянула я, уже не в первый раз за день не зная, как комментировать все новую и новую поступающую информацию.

Хотя… Да не прозвучит это кощунственно, но нынешняя фамилия мне нравится больше. Так что спасибо, Хинхо. Не зря страдал.

– Хорошо, Мелисандр, амулеты вы нашли, дневники расшифровали, – нетерпеливо кивнул Полынь. – Но яйцо принесли не вы, а Дахху. Поясните.

Мелисандр почесал свой сломанный нос:

– Да-а, с яйцом вышло забавно. Без него купол не открыть. Драконье яйцо – обязательный компонент заклинания. И его Хинхо в 1147 году безмятежно продолбал, что называется.

Дахху успокаивающе погладил драконье яйцо. Мне показалось, он шепчет что-то вроде: «Ну, ну, теперь-то все хорошо…»

Саусбериец перевел дух:

– Дело было так. Хинхо писал, что, когда он вылез из Рамблы и увидел гору трупов, у него буквально опустились руки. А в одной из этих рук было яйцо. Не в таком полусозревшем состоянии, как сейчас, – Мелисандр махнул на причудливый лазурный шарик, – а в оригинальной защитной корке. То есть неотличимое от камня. И вот яйцо, значит, выпадает из ослабевшей ладони Хинхо ровнехонько на кучу камешков у стоявшей особняком скалы. Хинхо погоревал на побережье, а потом двинул прочь. Амулеты остались при нем, так как на груди висели. А яйцо мужик забыл забрать, так расстроился. Очухался только несколько лет спустя. «Ежики-матрежики! – думает. – А яйцо-то драконье надо вернуть! Хоть немного зло уменьшить!» Двинул Хинхо обратно на материк – так его путешествие и началось, – а там – оба-на! Никакой скалы нет. И вообще на поле боя курган откуда-то взялся. Хинхо почесал репу, пострадал, да и махнул рукой… И только потом, в мемуарах, один из его спутников высказал теорию, что скала со спрятанным под ней яйцом и мемориальная скала в некрополе – туда, конечно, совались черные археологи, – это одна и та же скала, кем-то перенесенная.

Я припомнила вчерашнюю беседу с Мелом:

– Ты поэтому меня спрашивал о стеле в некрополе, да?

– Именно! Но ты сказала, что ваш Дахху там все выжег. Ну я и решил – не судьба.

– Но ведь драконьи яйца не страдают от огня… – вскинул брови Полынь. – Даже наоборот.

– А мне откуда было знать? Я же патологоанатом, а не мастер магических тварей, – пожал плечами Кес.

Полынь покивал и повернулся к Дахху:

– Но вы-то наверняка знали?

Тот согласно закивал. С пиететом переложил яйцо на одну из моих диванных подушечек. Она мгновенно перепачкалась в саже.

Смеющийся заговорил:

– Знал. И про кромен я уже давно знал – мне рассказали о нем бокки, когда попросили найти яйцо. Помните нашу битву с упырями и скелетами? Мы с бокки не случайно выбрали огонь. От резкого залпа пламени яйцо по-своему ожило, внешняя каменная корка потрескалась, и, когда вы телепортировались к королю, чтобы спасти Тинави, я с легкостью отличил его от обычных камней. И забрал с собой. Из рассказов Тинави и Кадии я знал, что Мелисандр Кес охотился за амулетами Хинхо. И, услышав, что тот приехал в Шолох, – пришел сегодня к нему с предложением открыть купол.

Я с тревогой смотрела на Дахху и яйцо. Друг, зараза такая, перекатывал будущего дракончика с подушки на подушку, и неопрятные пятна сажи непоправимо расползались по дивану. Полные любви глаза Дахху не замечали беспорядка. Но чистюля во мне страдала. Страдала тем больше, что просыпается она нечасто…

– Может, сейчас тоже яйцо в огонь положишь? – Не выдержав, я приглашающе указала на камин.

– Нет, не стоит, – возразил лекарь, не поняв намека. – Я и так его передержал – видишь, лепестки раскрываются? Если продолжить – дракончик вылупится. Но лучше сохранить таинство ее рождения до встречи со старшими ящерами… Точнее, лучше было бы. – Лицо Смеющегося вдруг потемнело.

Это «было бы» прозвучало похоронным колоколом.

Полынь открыл рот, чтобы задать напрашивающийся вопрос, но тотчас захлопнул его.

А вот Кадия возмущенно спросила:

– А почему в сослагательном наклонении? Вернем дракона. Сначала купол откроем – потом вернем! – Брови ее боевито свелись в центре переносицы.

Мелисандр и Дахху дружно уставились в пол.

– Откроем купол ИЛИ вернем дракона – судя по всему, придется выбрать что-то одно. – Полынь медленно кивнул. – Как я понимаю, яйцо не переживет ритуал.