Тень рыцаря

Так и есть. Брасти ценил в жизни простые вещи, особенно те, что находил в общении с другими людьми. Кестом же двигала потребность в совершенстве овладеть клинком. А я? Мною руководило что-то другое. По сути, Брасти лишь желал находиться в окружении людей, а меня это отчего-то злило. Мне тоже хотелось быть с некоторыми людьми, но большинство из них уже умерли. Осталась лишь пара человек, да и тех я, пожалуй, не увижу, потому что нита вскоре прикончит меня. Так что к дьяволу Брасти с его яростью.

Тяжелый трупный запах подавлял волю. Будьте вы все прокляты, подумал я. Зачем простолюдины выступили против рыцарей в доспехах, не имея никакого боевого опыта? Я снова посмотрел на тела.

Святой Денеф, Обманувший богов! «Зачем» – это неверный вопрос. Нужно спрашивать не «зачем», а «как».

– Что такое? – спросила Валиана.

– Клинки, – ответил я. – Мы же забрали у них клинки, помните? Шуран заплатил за них и отвез во дворец Исолта, чтобы убедиться, что крестьяне не поднимут их против рыцарей.

– Думаешь, они купили себе новые? – спросил Кест. – На те деньги, что дал им Шуран?

– Нет, помнишь, что сказал Шуран? Это оружие стоило бы ему в два раза больше, если бы он покупал новое. Как они могли позволить себе такую роскошь? На самом деле, даже если бы они те прежние мечи покупали, они бы знали настоящую цену кованого оружия.

– Значит, кто-то снабжал крестьян клинками, – догадалась Дариана. – Но почему? Из благих побуждений?

– Нет, – задумчиво произнесла Валиана. – Нет, так могла бы поступить Патриана: вооружить крестьян своего врага и подтолкнуть их к бунту, чтобы войско герцога зря тратило на них свои силы. Чтобы сохранить мир, солдат требуется в три раза больше, чем бунтовщиков, – таким образом, враг ослабляется изнутри, и его проще победить на поле боя.

– Но герцоги в этот раз даже не пытаются сохранить мир, – заметил я.

– Они не могут… Эта женщина, супруга герцога Росета, была права, Фалькио. Рыцари должны нагонять страх, чтобы другим неповадно было бунтовать против своего господина, иначе как герцоги смогут противостоять армии Трин, когда она сюда заявится?

В голове эхом зазвучали слова Бейтины: «Что должен делать слабый человек с клинком в руках, когда окружающие начинают сомневаться в его силе?» Я повернулся и увидел, как Брасти медленно побрел в сторону, оглядывая каждый труп, словно художник, который хочет написать портрет каждого селянина.

– Кест, иди за ним и приведи обратно.

На лице у него заиграло сомнение.

– Фалькио, я не уверен, что он…

– Сейчас же, – сказал я. – Брасти может потерять рассудок потом, а сейчас он нужен мне со своим луком и яростью. Хочет убивать рыцарей? У меня есть для него целая дюжина.

Кест припустил по дороге.

Валиана преклонила колено рядом с мальчишкой не старше двенадцати, который от одного удара лишился лица. В руках он все еще сжимал стальной клинок, который был слишком тяжел для него – вряд ли он мог его даже поднять. Валиана аккуратно разжала его пальцы и взяла клинок, затем вытащила свое оружие и вложила в руку погибшего.

– Он гораздо тяжелее, чем твой, – заметила Дариана.

– Я теперь сильнее, и если мне придется драться с рыцарями в доспехах, как раз пригодится клинок потяжелее.

– Что ж, – хмыкнула Дари. – Рада, что ты наконец-то обрела добродетель отмщения.

– Дело не в отмщении, – ответила она. – Если южные герцоги хотят сделать так, чтобы крестьяне даже не помышляли о бунте, то, уничтожив одну деревню, они не остановятся.

– А зачем им останавливаться? – спросил подошедший Брасти; он опирался на Кеста, словно ноги не держали его. – Зачем им всем останавливаться? Они убили короля, а мы ничего не сделали. Они прибрали к рукам страну, и мы ничего не сделали. – Он стряхнул с себя руку Кеста. Встал на колени рядом с убитым мальчиком, с которым Валиана обменялась клинками, и неумело пригладил его волосы. – А теперь… Теперь они сотворили такое. Зачем им останавливаться, если им не приходится расплачиваться за свои деяния?

Я посмотрел на Кеста, рассчитывая в основном на его поддержку, но он даже не взглянул на меня.

– Их слишком много, Фалькио. Трин, герцоги, рыцари и дашини… Мы даже не знаем всех своих врагов. Просто их… Что ты хочешь, чтобы мы сделали?

Они стояли и смотрели на меня, и лица их были так же неподвижны, как у мертвецов из Карефаля. Как я могу теперь их о чем-то просить? Валиана не получила должного обучения, но взяла клинок, который слишком тяжел для нее. Дариана ожесточенно дралась с нашими врагами, но доверять ей можно было не больше, чем им. Кест, святой клинков, мог в любой момент перестать контролировать себя. Брасти, жизнерадостный негодяй, терял рассудок, его разум разлетался на тысячу осколков от вида обгорелых останков жителей деревни. А мне, умирающему болвану, осталось лишь несколько последних боев с врагом, которого я не видел и уж тем более не надеялся победить. Пятеро сломленных человек, пытающихся сохранить разваливающуюся на части страну. Остались только мы.