Тень Серебряной горы

Наконец открылась дверь, и вошёл Ефимов, тот самый казак, который ездил к Илэлэку и составлял у них ясацкий список. Илэлэк сразу узнал Ефимова, поморщился. А капитан как ни в чём ни бывало сказал:

– Вот что, Ефимов. Рассказывай всё как было, лучше будет.

– Так чего рассказывать, ваше благородие!? – неуверенно сказал Ефимов. – Вы и так всё знаете.

Капитан повернулся к Илэлэку. Илэлэк вздохнул и начал говорить:

– Иногда получается так, что хочешь сказать одно, а говоришь другое. Так сегодня было и со мной. Но теперь такого больше не будет, только пусть вначале этот человек выйдет отсюда.

Капитан кивнул, Ефимов вышел. Илэлэк продолжил:

– Мы не юкагиры, как вы везде пишете, а мы народ вадулы, вот как правильно, и это означает могучие. Вадулы делятся на шесть родов, наш род называется омоки, что значит здесь наш дом. Всего нас, омоков, шесть племён, и наше племя – Дети Чёрной Выдры, я их алдье, по-вашему тойон, и так в каждом племени по своему алдье. А раньше, как в песнях поётся, у нас, у омоков, был один главный, верховный алдье, но после он умер, а нового мы никак не выберем. Теперь каждый кочует куда захочет, это очень плохо, это наша слабость, и я, Илэлэк, просто алдье, алдье племени Детей Чёрной выдры. Нас пять стойбищ, три стойбища остались со мной, а два стойбища ушли, потому что мы посчитали, что нам не собрать весь ясак от всех пяти стойбищ, вот я их и отпустил, и вот они ушли. Но если ты, Большой Каптана, как мы тебя называем, если ты из-за этого так сильно гневаешься, то я готов признать, что мы недоплатили тебе и твоей владычице тринадцать соболиных шкур, запиши их мне в остаток.

Капитан и Черепухин переглянулись, капитан ещё подумал и сказал:

– Ладно, Илья Ильич, иди и начинай укладывать, а я тут пока что напишу ему отписку. Чистую! Иди!

Черепухин усмехнулся, вышел, а капитан взял новый лист, начал записывать:

Нижнеколымская волость, Черновыдринский улус, а в нём князец Илэлэк со товарищи – сорок два человека. А по окладу с них поминки – пять соболей, да ясаку сорок девять соболей. И в то число взято поминок: пять соболей, да ещё ясаку тридцать три соболя и восемь белок, два горностая и три чёрных царских лисы – эти все за ещё шестнадцать соболей. По окладу поминки и ясак сполна.

И подписался: приказчик Макаров, капитан. И протянул отписку Илэлэку. Тот взял её и стал внимательно рассматривать. Потом убрал за пазуху и взамен достал оттуда трубку. Капитан подал ему початую пачку табаку. Илэлэк заправил трубку, закурил, прищурился. Капитан тоже курил, молчал, потом спросил:

– Кто это за вами по тундре гонялся?

– Я не знаю, – нехотя ответил Илэлэк. – Я у них не спрашивал. Я прятался.

– Боязно было?

– Да, боязно, – просто ответил Илэлэк. Долго молчал, покуривал, потом спросил: – А почему так получается, что мы, вадулы, выдаём ясак, а чукчи нет.

– Так государыня велела, – сказал капитан.

– А надо было бы велеть наоборот! – сердито сказал Илэлэк.

– Государыню судить нельзя! – строго сказал капитан. – Государыня знает, что делать. Вот велит накопить ещё войска, пришлёт его сюда, пять батальонов с пушками, и вот тогда мы пойдём брать ясак и с чукчей!

– И я тогда тоже пойду! – сказал Илэлэк. – Очень на них пойти хочу! Они у нас оленей угоняют!

– А так бы ты угнал?

– А так бы я! – ответил Илэлэк и тихо засмеялся.

– А ясака жалко? – спросил капитан. И сам же ответил: – Ещё как! Не зря же ты так долго с ним не приезжал.

– Нет, я не поэтому не приезжал, – ответил Илэлэк. – Я же говорю: я слабый стал. Остроголовый старик стал часто сниться. А если так, я подумал, то надо к этому готовиться. Надо все долги раздать, чтобы когда придёт Остроголовый старик, быть легким, и он тогда ударит меня копьём прямо в душу, а я буду лёгким и сразу взлечу в Верхний мир! А если долгов будет много, я стану тяжёлым и провалюсь в нижний мир, буду лежать там на крыше амбарчика, кваситься. Остроголовый старик будет к моему амбарчику каждое утро приходить, меня с крыши снимать и жрать, потом отблёвывать обратно, а его дочки будут лепить из меня куклу, и играть с ней, и мучить меня, а после опять на амбарчик забрасывать. А утром Остроголовый старик опять будет меня снимать и жрать… Поэтому я всё привёз, чтобы он меня не отблёвывал. Вот как это на самом деле получается. Ведь так?

– Нет, не совсем, – ответил капитан. – А всё из-за чего? Из-за того, что вера у тебя неправильная. Крестился бы ты, Илэлэк, стал бы обо всём иначе думать, и не пугал бы тебя Остроголовый старик. Вот давай отведу тебя к нам в церковь, ты сам посмотришь…

– Это не надо! – поспешно перебил его Илэлэк. – Это старик разгневается! Да и зачем всё это? Я думаю так: кто в какой вере родился, тому в той и умирать, а мне уже совсем мало ждать осталось, можно потерпеть. Ты только покажи мне перед смертью моих родников.

Капитан помолчал, потом встал и сказал:

– Подожди на крыльце, я сейчас.