Тень сфинкса. Удар из зазеркалья

— Видите ли, я несколько стеснен в средствах. Но кто из нас в эти дни не страдает от этого? Минимальный комфорт для себя я могу обеспечить в размере тысячи долларов в месяц. Я зарабатываю 350 долларов, занимаясь распространением ценных бумаг, кроме того, получаю шесть тысяч ежегодного дохода от недвижимости и тех ценных бумаг, которые мне оставил дед, но сегодня и то и другое сильно обесценилось. Это, конечно, немного, но я не умираю с голоду.

— Но, может, те драгоценности, которые ваш дед передал Розе Дайамонд, сильно поднялись в цене? Как, кстати, вы узнали об их существовании?

— Очень просто. Роза посвятила в свои планы моего деда перед его смертью. Тот рассказал об этом моему отцу, а он, в свою очередь, мне. Я разговаривал с Уоткинсом в тот вечер, когда увидел в газетах сообщение о смерти Фостины. Вайнинг — одна из шести названных в списке фамилий. Мне причитается пара рубиновых серег стоимостью около 30 тысяч долларов по текущим ценам и вот этот коттедж. Но перед своей смертью Фостина составила свое завещание, по которому дом по наследству передается Уоткинсу. Он, однако, настаивает на передаче его в мои руки в качестве собственности деда. Ведь дом находится слишком далеко, в пустынном месте, и многим людям это не нравится. Таким образом, смерть Фостины принесла мне чистую прибыль в 37 тысяч долларов. Даже если бы мне заранее была известна сумма, неужели вы всерьез считаете, что я могу пойти ради этого на убийство?

Базиль вздохнул:

— Убивают ведь и за гораздо меньшие суммы. Как мужчины, так и женщины…

— Да, вы правы, мне известно, что людей убивали ударом ножа за пятьдесят центов, а детишек травили ядом, чтобы заполучить их страховку в несколько тысяч долларов. Но ведь ни один человек в здравом уме с годовым доходом в девять тысяч пятьсот долларов, пользующийся хорошей репутацией, добившийся солидного положения в обществе, на такое «мокрое» дело не пойдет.

— Однако тридцать семь тысяч долларов сейчас для вас — весьма крупная сумма. К тому же вы, вероятно, питали ненависть к дочери Розы Дайамонд.

— Ничего подобного. Я не псих и не романтик. Мой дед сблизился с Розой Дайамонд только после развода с моей бабкой, и все произошло задолго до моего появления на свет. Вряд ли я могу запросто повергнуть кого-то в состояние шока, и я не из тех, кто способен вести семейную вражду на протяжении трех поколений. Что вы скажете по этому поводу? Я всегда полагал, что «дело Розы Дайамонд» внесло какой-то малоприятный налет порочности в лоно семьи, которая до этого отличалась высочайшей строгостью нравов и респектабельностью, чем я по праву гордился.

— Зачем вы явились сюда сегодня вечером?

— Осмотреть коттедж, коли он теперь принадлежит мне.

— Когда вы впервые увидели Фостину Крайль и обнаружили ее невероятное сходство с вами?

— Если бы я был хитрецом, то вряд ли ответил бы на этот вопрос. Но сейчас я рискну, тем более что вы способны помочь мне понять то, что до сих пор сбивает меня с толку. Никто не знал истины, но ведь теперь Фостина умерла…

Базиль резко его прервал:

— Я давно понял, что Алиса с Фостиной не были единственными связующими звеньями между двумя школами— Мейдстоун и Бреретон. Вы были третьим звеном между ними, так как год назад состоялась ваша помолвка с Алисой.

— Да, все началось в школе. — Вайнинг наклонился вперед, уставившись на огонь, его лежавшие на коленях руки дрожали. — В Мейдстоуне царили строгие порядки. Гости мужского пола допускались только по воскресеньям, и то за ними осуществлялся строгий надзор. Это я расценивал как вызов и прибегнул к одному трюку, известному со времен языческого Рима. Вы помните, наверное, как вторжение юного Клодия, переодетого в женское платье, в помещение, где проходил религиозный ритуал, предназначенный только для женщин, заставил Цезаря развестись со своей женой, которая не оказалась выше подозрений? Как и Клодий, я был молод, достаточно худ, и у меня еще не росла борода. Я был уверен, что меня примут за девушку среди ее многих подруг, если я надену женскую шляпку, пальто, чулки и туфли и предстану перед ними при сумеречном освещении. Почти все девушки в Мейдстоуне носили пальто из верблюжьей шерсти, поэтому раздобыть такое не составляло труда. Шляпка с полями закрывала лицо, но чтобы еще больше себя обезопасить, я пудрил щеки белой пудрой, а на голове носил накладку из женских волос. Обычно в таком наряде я пробирался через окно, незаметно поднимался по черной лестнице и встречался с Алисой на балконе, когда все обитатели дома находились внизу. Все это нас изрядно развлекало.