Тень сфинкса. Удар из зазеркалья

Вы только что сказали, что оставили Алису одну возле летнего домика. Но Бет Чейз рассказала совершенно другое: «Мисс Крайль протянула руку и сильно толкнула мисс Айтчисон, а та вскрикнула, упав спиной на ступеньки, и скатилась оттуда». Нанесли ли вы Алисе удар такой силы, от которого сместились шейные позвонки? Если так, то это были хладнокровные, точно рассчитанные действия. Если бы вас в тот момент заметили, то лишь на большом расстоянии, и неизбежно отождествили бы с Фостиной. Если бы у Фостины не было алиби, то ее, вероятно, могли обвинить в убийстве Алисы. Если у Фостины было бы алиби, то вновь начали бы распространяться слухи о двойнике, вновь на поверхность всплыла вся эта долгая история, все время подпитывающая фантазию людей, начиная с Мейдстоуна, а также рассказы свидетелей, у которых нет никакой причины давать ложные показания. В таком случае полиция спишет все на «историю», а смерть Алисы только усилит страхи окружающих из опасения двойника, включая и саму Фостину.

Вайнинг выслушивал обвинения без особого интереса, хотя они, конечно, могли повлиять на самообладание любого другого. Хотя внешне он выглядел вполне здоровым, уверенным в себе человеком, а щеки его раскраснелись от тепла каминного огня, в нем все же чувствовалось глубоко запрятанное недомогание — вызывающая любопытство эмоциональная глухота, словно естественные для человека ответы оказались атрофированными и подверглись какой-то намеренной анестезии.

Наконец он заговорил:

— Теперь я начинаю понимать, почему, как утверждают, косвенные доказательства всегда уводят в сторону. Вы выстроили последовательную версию, обвиняющую меня в убийстве. Просто изумительно, как каждая деталь попадает в точку и как факты создают абсолютно ложную версию. Но нужно ответить еще на один вопрос, ключевой. Каким же образом я убил Фостину? Вам ведь хорошо известно, что она умерла естественной смертью. Сердечный приступ. И в тот момент, когда она умерла, меня рядом не было.

— Само собой разумеется, вас здесь не было, — откликнулся на его фразу Базиль. — В таком случае вы все бы испортили.

— Каким образом?

— Позвольте я приведу ее собственные слова: «Вы только представьте себе, как в один прекрасный день или ночью, когда я нахожусь в полном одиночестве в своем номере в отеле, погасив свет и заперев дверь на ключ, передо мной вдруг является чья-то фигура, приближает свое лицо к моему, и я вижу, что это мое собственное лицо, его точные очертания, все отдельные памятные детали, каждый дефект… Тогда мне придется поверить в реальность происходящего и умереть…» Приходилось ли вам входить в незнакомую комнату и видеть, как какой- то незнакомец приближается к вам? И вдруг вы осознаете, что этот незнакомый вам человек всего лишь ваше собственное отражение в зеркале?

— Но эта комната была хорошо знакома Фостине, — возразил Вайнинг. — Единственное зеркало расположено над плитой камина, и оно висит слишком высоко, так что отражение в нем никак нельзя принять за что-то реальное.

— Вам тоже знакомы и этот дом, и обе гостиные; вы знали, что они абсолютно одинаковы, как по размерам, так и по расположению окон; мебель выдержана в тех же красках и тонах. И разделены они между собой только двустворчатой стеклянной дверью. Скажите, вы просто прибили черную занавеску за стеклом? Или же вставили по квадрату черного картона в рамки, чтобы закрыть стекла? На рамке остались царапины, вероятно, потом вы спешно старались извлечь куски картона из рамок с помощью острой иглы… И уж, само собой разумеется, вы вкрутили в патроны люстры перегоревшие лампочки.

Фостина вошла в темный, пустой коттедж, оставив связку ключей в замочной скважине, и включила лампу в холле. Совершенно случайно в следующее мгновение она переступила через порог передней гостиной. Но все равно, рано или поздно, она должна была войти туда в тот вечер. И когда она это сделала, могло произойти только одно. Она должна была нажать на выключатель, который находился внутри. Но свет не загорался, так как лампочки были выведены из строя. Чье-то движение приковало ее внимание к стеклянным дверям, которые превратились в зеркало. Кто же там двигался? Ее собственное отражение в стекле. Но она не догадывалась, что это всего лишь отражение. Она была уверена, абсолютно убеждена, что в дверях вставлены обычные, прозрачные стекла. Ведь ей ничего не было известно о черной изнанке. Ничто не подсказывало ей, что она смотрела на собственное отражение в импровизированном зеркале гостиной. Приглушенный свет, растекавшийся из-под абажура настольной лампы в холле, проникая в другую гостиную, становился обманчивым. Свет стелился низко и не мог осветить ту сторону второй комнаты, которая отличалась от первой только одной деталью — там не было камина.