Тень сфинкса. Удар из зазеркалья

Южное крыло особняка пребывало в полнейшей тьме, и Джини решил возвратиться к западной части дома. Там он приметил стебель какого-то ползучего растения, вроде лианы. Стебель поднимался почти к самому окошку, которое было освещено. Джини прикинул в уме, что, взобравшись по этому стеблю и сделав всего пару шагов по карнизу, он окажется у водосточной трубы, а уж отсюда до окна рукой подать. Может, хоть через занавески удастся заглянуть внутрь? А вдруг ему посчастливится, и он увидит Лори? От одной мысли о ней у Джини бешено заколотилось сердце.

Пригнувшись, Кейлер пересек лужайку и добежал до веранды. Он на цыпочках пробирался между плетеными креслами и шезлонгами, стараясь не задеть их. Мебель, похоже, стояла здесь с лета, и вряд ли кто-нибудь пользовался ею с тех пор. И вот, наконец, Джини нащупал заветный стебель. Тот оказался толстым, как канат. Джини прислушался и вдруг уловил тихую, нежную музыку и чьи-то голоса.

Тучи по-прежнему скрывали луну, однако теперь из глубин неба струился прозрачный свет. Касаясь рощицы, этот переливающийся поток словно превращал ее в волнующуюся пучину. Колыхавшиеся ветви и высокая трава готовы были вот-вот поглотить Кейлера.

Джини, как птица, уселся на перила веранды и попробовал стебель на прочность. Тот был прибит к стене, и Джини уцепился за него сначала одной рукой, а потом повис на нем. Раздался неприятный хруст, посыпались сухие веточки, однако стебель выдержал. Что ж, оставалось только надеяться, что он и дальше не подведет

Затаив дыхание, Джини схватился за верхние отростки стебля и подтянулся Он уже преодолел футов десять, когда вновь отчетливо услышал шум. Но Джини опять не обратил на него внимания, решив, что это всего-навсего далекий рев самолета.

Теперь Кейлер добрался до водосточной трубы. На первый взгляд она казалась насквозь проржавевшей. Однако терять было нечего. Он уже слишком далеко зашел, чтобы отступать. И Джини рискнул,

До освещенного окна оставалось меньше метра, и Кейлер успел услышать, как под чьими-то ногами вдруг скрипнули половицы…

Все произошло в мгновение ока. В тот самый момент, когда Джини ухватился за водосточную трубу, окружающую тишину вдруг сотряс страшный звериный рык, и тут же какой-то исполинский зверь всей тяжестью навалился на Кейлера. Оба мгновенно рухнули вниз на землю. Джини в кровь разодрал лицо и руки, но неведомая тварь, не дав ему опомниться, потащила Кейлера прочь от дома. Она волокла Джини по траве все дальше и дальше в глубь рощицы. Ветви кустарнику то и дело цеплялись за спину, их шипы глубоко впивались в кожу, раны кровоточили и саднили.

Сколько продолжался этот кошмар, Джини не помнил. В какой-то момент чудовище вдруг взгромоздилось на него, и Джини разглядел гигантские когти, мелькнув-* шие в дюйме от его лица.

Джини почувствовал резкий отвратительный запах, но он мог бы голову дать на отсечение, что навалившаяся на него тварь была не собакой.

Чудовище, словно играючи, полоснуло когтями по свитеру Джини, и Кейлер оцепенел, увидев, как тварь обнажила огромные клыки и прицелилась вонзить их в е^о сонную артерию. Уже теряя сознание, Джини успел истошно крикнуть.

Глава третья

Джини с трудом разлепил веки. Очевидно, наступило утро. Кейлер лежал на узкой кровати из меди. Комната, стены которой были оклеены обоями в цветочек, находилась на втором этаже. Бледный солнечный луч пробивался сквозь занавески и ласково касался шифоньера, отделанного панелями из древесины грецкого ореха.

Кейлер огляделся по сторонам. У противоположной стены стоял резной деревянный верблюд с восхитительно расшитым седлом, а над ним в серебряной рамке висела черно-белая фотография, на которой, по всей вероятности, была запечатлена бабушка Лори.

Плечо нестерпимо ныло, кровь в нем пульсировала резкими толчками Повернув голову, Джини оторопел: плечо оказалось аккуратно перебинтованным. На повязке проступали бурые пятна — видимо, это были следы засохшей крови. Джини кашлянул и с ужасом обнаружил, что ребра у него переломаны. И опять потерял сознание.

Джини не знал, сколько он проспал. Все это время Кейлер находился между сном и бодрствованием. Он то пробуждался, то вновь соскальзывал в тревожную дрему. В какой-то момент Джини удалось сконцентрироваться и сообразить, что его просто накачивают снотворным. Страшные, бледные и свирепые чудовища набрасывались на Джини в жутких грезах, и он с криком просыпался.