Тень скандала

— Увидеть меня осужденным и приговоренным к виселице было апофеозом карьеры его отца, — сказал Рэнс. — Его самым большим достижением на поприще социальной справедливости. Разумеется, в его представлении. Но, по правде говоря, я был всего лишь костью, которую бросили безумной толпе радикалов и чартистов. Подачкой, которая должна была продемонстрировать, что даже высокородный джентльмен может быть привлечен к ответственности за нарушение закона.

Глаза Грейс расширились от ужаса.

— Из вас сделали козла отпущения? — прошептала она. — Это стоило вам восьми лет, проведенных в легионе. Долгий срок, Рэнс. Большой пласт жизни.

Он пожал плечами.

— Нейпиру не понравилось, что приговор отменили, а мотивацию его покойного отца поставили под сомнение. — Он улыбнулся и вскочил на ноги. — Хватит предаваться воспоминаниям.

Грейс тоже встала.

Он схватил ее руку и поцеловал.

— Вряд ли мы увидимся, Грейс, пока ваша ситуация не разрешится, — сказал он. — Но если я все же понадоблюсь вам, пришлите мне весточку. Я остановлюсь в клубе, пока не найду подходящее жилье, чтобы остепениться.

Грейс покачала головой:

— Вам это не грозит.

Он рассмеялся, выйдя вместе с ней в холл.

— Пожалуй, вы правы. А вы никогда не будете нуждаться во мне. Вы сейчас в хороших руках — и куда более влиятельных, чем мои.

— Правда?

Лицо Рэнса помрачнело.

— Нейпир не решится тронуть его, — уверенно отозвался он. — Во всяком случае, без могущественной и надежной поддержки, ибо второго шанса Рутвен ему не предоставит. И он это понимает.

В этот момент на лестнице послышались неспешные шаги, и появился лорд Рутвен, облаченный в черный фрак. Его немыслимо черные волосы были зачесаны назад, влажные, как после мытья. С жилетом из кремового шелка и крупным рубином, сверкающим на мизинце, он выглядел как индийский принц — по крайней мере в представлении Грейс.

— А вот и ты, Эдриен! — задушевно воскликнул Рэнс. — Кстати, совсем забыл. У меня есть несколько плохих новостей для тебя.

Рутвен приподнял свои черные брови.

— Любопытно.

— Белкади выселил тебя из гостевого номера, — сообщил он. — К нам прибыл с визитом деревенский падре из Линкольншира, старый приятель Сатерленда. А второй номер занял я, ты уж извини, старина.

Рутвен перевел взгляд с Рэнса на Грейс и обратно.

— Какое удивительное совпадение, — натянуто произнес он. — Бывают же чудеса на свете.

Этим вечером Рутвен присоединился к семье за обедом — впервые после прибытия Грейс на Гросвенор-стрит. За столом почти никто не разговаривал, не считая Лукана, который оживленно рассказывал о боксерском матче, который он собирался посетить на следующий день. Приезд лорда Лейзонби, казалось, наложил незримый отпечаток на Анишу и ее брата, и Грейс не могла не задаваться вопросом, в чем причина.

Она рано поднялась к себе и написала Фенелле письмо в слабой надежде преодолеть отчуждение, которое возникло между ними. Она писала, как обрадовалась встрече с Анной и Элизой, и выразила надежду, что они обретут счастье в своем новом доме. Затем, подумав, она порвала письмо и бросила обрывки на тлеющие угли. Ее дружба с Фенеллой закончится, только если полиция не поймает настоящего убийцу. Отчасти она винила в этом Нейпира, который, по всей видимости, не счел нужным скрывать свои домыслы.

Как ни ужасно, ни один из обитателей дома на Белгрейв-сквер не прислал ей даже короткой записки с выражением сочувствия. А она была так привязана к ним. Наверное, все пришли к одному и тому же выводу — не без помощи Нейпира. Она была помолвлена с Холдингом, и у полиции имелось письмо, где он отрекался от нее, что могло послужить мотивом для убийства. Должно быть, это восстановило против нее домочадцев, что неудивительно, ибо кто-то очень постарался, чтобы свалить вину на нее.

Ее снова охватил страх. Грейс легла в постель, вспоминая последнюю встречу с Нейпиром.

«Мне двадцать шесть лет, мистер Нейпир, — сказала она, — и я отчаянно хочу иметь семью. Итан предложил мне войти в его семью и стать матерью для его дочерей. Возможно, даже иметь собственных детей. Я бы сделала все, чтобы сберечь это».

Даже для ее собственных ушей эти слова звучали косвенным обвинением. Нейпир наверняка запечатлел их в своей черной папке, чтобы использовать против нее. Неудивительно, что Рутвен приказал ей ничего не говорить. Порой у нее возникало ощущение, что единственное, что удерживает ее от нервного срыва, — это его доверие и сила. И сегодня, когда ей на мгновение почудилось, что она может потерять это доверие, она чуть не сломалась.

Но его вера придала ей сил. Иногда Грейс казалось, что все, что произошло между ними, было предопределено судьбой. Собственно, Рутвен так и сказал при их первой встрече. Возможно, она начала верить в это просто потому, что ей больше не на что опереться в жизни. А может, она вообразила это, чтобы оправдать неодолимое влечение, которое испытывала к Рутвену. Рэнс, как всегда, был недалек от истины.