Тень смерти

— Моя мать умерла, когда я была совсем маленькой, мистер Холмс, а папа проводил столько времени за границей, что стал мне почти чужим. Я воспитывалась у родственников под наблюдением нескольких гувернанток. Все это время отец казался мне скорее ангелом-хранителем, чем родителем, — неким доброжелателем, который всегда заботился о моем благополучии, но при этом оставался невидимым. Конечно, он присылал письма и подарки, однако не принимал никакого участия в моей реальной жизни. Всякий раз по его приезде домой нас приходилось снова знакомить: таковы особенности взросления ребенка между шестью и двенадцатью годами. Я сильно менялась, а он всегда был отважным, таинственным и неизбежно загорелым. Проведя в джунглях и пустынях долгие годы, ненадолго возвращался в Лондон, чтобы отдохнуть, написать отчеты и прочитать несколько лекций, и снова отправлялся на поиски неизведанного. Так продолжалось много лет. В прошлом месяце, в очередной раз вернувшись после трехлетнего отсутствия, отец обнаружил, что его девочка стала женщиной. На этот раз он пообещал остаться и подождать, пока я выйду замуж и создам собственную семью…

— Тогда для вас это счастливый случай, — улыбнулся Холмс, но уголки его рта дрогнули, выдавая нетерпение; улыбка тут же исчезла. — Но, как я догадываюсь, все обернулось не слишком удачно. Что ж, прошу ближе к делу. Почему вы с утра пораньше выскочили на мороз и устремились на Бейкер-стрит, расставшись с домашним уютом и обществом бывалого путешественника?

Она молчала, тревожно глядя на меня, словно ища поддержки. Я ободряюще кивнул.

— Первые несколько дней его присутствия действительно были счастливыми, мистер Холмс, но внезапно на него словно опустилась тень. В течение недели с лишним он казался рассеянным и задумчивым, а пять дней назад заперся у себя в кабинете. И отказывается выходить! Он боится, смертельно боится!

— Чего же? Прошу, объясните.

— Мне неизвестна причина его страхов, я вижу только следствие. Он явно испытывает ужас перед собственным отражением, поэтому не смотрится в зеркало, даже бреется с закрытыми глазами, на ощупь.

— Очень странно, — сказал я.

— Подобная фобия, — сказал Холмс, — скорее по части доктора Ватсона, чем по моей.

— О нет, сэр! Мой отец полностью здоров, я в этом уверена. Как и в том, что он не говорит мне всего, возможно пытаясь защитить от чего-то ужасного. Ибо только настоящий кошмар заставит смелого искателя приключений сидеть взаперти с заряженным слоновьим ружьем на коленях!

Наклонившись к ней, я мягко заговорил, как и подобает врачу:

— Уверен, мисс Тэрстон, у вашего отца есть серьезный повод вести себя именно так. Главная его цель — защитить вас.

— Да, — сказал Холмс. — Я в этом не сомневаюсь.

— Он сам сказал: «Позови Шерлока Холмса, девочка, или я не доживу до конца недели». Поэтому я здесь. Пожалуйста, мистер Холмс, пойдите и встретьтесь с ним, немедленно!

Холмс вскочил на ноги.

— Ватсон! С нашей стороны было глупостью даже снять шляпу и пальто. Идемте! — Взяв нашу гостью за руку, он помог ей подняться. — Как я уже говорил, мисс Тэрстон, нынче утром у меня нет никаких других дел.

Поездка в самый фешенебельный район западного Лондона, до резиденции Тэрстона, не заняла много времени. Мы ехали молча, девушка сидела между мной и Холмсом, глубоко ушедшим в свои мысли. Сама того не сознавая, мисс Тэрстон взяла меня за руку, ища поддержки, и я сжал ее кисть в ответ — крепко, но бережно.

Загадка оказалась весьма интригующей. Что, если не внезапный приступ некой фобии, могло вызвать парализующий страх при виде собственного отражения у такого отважного человека, как сэр Хамфри Тэрстон?

Когда мы уже подъезжали к дому, девушка вдруг попыталась встать в еще двигавшемся кебе.

— Отец!

Она показала вперед. Я едва успел разглядеть у перекрестка высокого мускулистого человека в коричневом пальто, цилиндре, перчатках и при трости с серебряным набалдашником. Он повернулся на крик, и я увидел лицо с седой бородой, темными глазами и высоким лбом. Затем он быстрым шагом, почти бегом, скрылся в переулке.

Холмс заколотил по крыше кеба, веля кучеру остановиться, и мы втроем выбрались наружу. Я остался с мисс Тэрстон, Холмс же бросился в погоню, но вернулся через несколько секунд, тяжело дыша, — он потерял след сэра Хамфри.

— Не знаю, как это объяснить, — сказала мисс Тэрстон. — Возможно, проблемы моего отца, будь то фобия или еще что-то, разрешились, и я зря отняла у вас время.

Холмс кивнул мне.

— Душевные расстройства — не моя специальность, — сказал я. — Но, судя по последним медицинским статьям и разговорам моих коллег, вряд ли серьезная галлюцинация могла пройти так быстро. Непонятно…

— Действительно непонятно, — согласился Холмс. — Сперва человек ведет себя так, будто оказался перед лицом смертельной опасности, затем как ни в чем не бывало выходит на прогулку, но бежит прочь при виде своей любимой дочери и исчезает — должен заметить, с потрясающей быстротой и ловкостью.

— Что нам теперь делать, мистер Холмс?

— Если бы вы позволили осмотреть его комнату… Возможно, он оставил какую-то улику.