Тень спрута

Чего такого дурного и злого придумать, чтобы Галактика содрогнулась?! Галактическое Метро взорвать? В Центральную Дыру квантового порошка подсыпать, чтобы она из черной в белую превратилась? Придумать-то можно, а толку?!

Калашников снова принялся грызть карандаш. Эх, не силен я в злодеяниях! Вот Макаров, тот бы сразу идею выдал, да такую, что закачаешься. Как там у него любимая присказка? «Мир надо завоевывать»?

Хм! Калашников отложил карандаш и поднял указательный палец.

А ведь это идея!

Чем у нас пустотные шейхи занимаются? Этим же самым! Галактику к рукам прибирают! А у меня — миллион роботов, которых занять нечем; вот вам и основания для сотрудничества!

Что может быть дурнее и злее, чем власть в Галактике захватывать? А потом, само собой, промеж себя делить?!

Калашников аж руки потер от удовольствия. Так и сделаем, решил он. Сначала с шейхами поговорю — мол, только что в себя пришел, Галактики толком не видел, решил с умными людьми посоветоваться, вот вас нашел, скажите, шейхи добрые, чего мне с моими роботами делать, чтобы кусок побольше урвать? Вы же самые умные, самые хитрые и все такое прочее! А потом уж, если договоримся, не грех и моим роботам объявить: по нынешним временам разумное и доброе сеять — только сорняки подкармливать! Дурную траву — с поля вон!

Калашников хлопнул в ладоши и распахнул очередной экран.

— Метро на сегодня до Бадарамхаз-Карамха, — сказал он появившейся перед ним виртуальной кассирше, — лучшую гостиницу и аккредитацию на конгресс «За свободу совести». Быстро!

— Гостиница «Септ», президентские апартаменты, получасовой трансферт от станции Мхадрахадж, — мгновенно ответила кассирша, продемонстрировав безукоризненно белые зубы. — Наилучший момент отправления — одиннадцать тридцать вашего местного времени. Желаете заказать сопровождение или охрану?

Калашников отрицательно покачал головой.

— С вас сто двадцать два ЭЕ, — с точностью робота, которым она, собственно, и являлась, подсчитала кассирша. — Если вы согласны, подтвердите перевод средств.

— Подтверждаю, — сказал Калашников, прикладывая ладонь к появившейся перед ним идентификационной панели. Панель зажужжала, создавая видимость напряженной работы, мигнула зеленым и растворилась в воздухе.

— Благодарю вас, — улыбнулась кассирша. — В вашем почтовом ящике вы найдете следующие документы: сорокавосьмичасовой билет до станции Мхадрахадж, въездную визу и декадный вид на жительство в Бадарамхаз-Карамхе, трехдневную карточку гостя в гостинице «Септ», а также пакет аккредитационных документов на Сто восемьдесят девятый межконфессиональный конгресс Собора галактических Церквей «Фридо Фреа». Конгресс проводится в здании Палас-Отеля, соединенного с гостиницей «Септ» шестью стандартными телепортами.

Свобода души, мысленно перевел Калашников «фридо фрея» с Высокого Федератного. А вовсе не свобода совести. Видимо, туго у них там с совестью.

Проверив почтовый ящик, Калашников еще раз кивнул кассирше и выключил экран. Ну, вот и все, сказал он себе. Теперь шесть часов здорового сна, оздоровительный душ — и в бой. Представитель спонков будет ждать меня возле третьей пальмы в холле семьдесят второго этажа Палас-отеля ровно в тридцать шесть тридцать Единого Времени. По-нашему — в шесть двадцать вечера. Времени, чтобы насмотреться на чудеса Бадарамхаз-Карамха, у меня более чем достаточно.

Калашников устало поднялся из-за стола, потянулся всем телом, сделал три коротких шага и повалился на кушетку. Зевнул, перевернулся на спину, раскинул руки, завернулся в пушистое, но тем не менее прохладное одеяло. Улыбнулся при мысли, что главным достижением цивилизации можно считать вот такой способ отхода ко сну — бухнуться на кровать, предоставив коттеджу самостоятельно превращать одежду сначала в мягкие простыни, а потом, после третьего звонка будильника — в жесткие холодные доски.

Вот именно, в жесткие, холодные доски. Калашников поерзал на кушетке в тщетных попытках устроиться поудобнее и понял, что будильник давно умолк, полностью отработав свою пятнадцатиминутную программу. В проеме окна маячило голубое небо, рубашка и брюки лежали на табурете рядом с изголовьем, а вот одеяло и простыни как корова языком слизнула. «Проклятое будущее», — пробормотал Калашников и принялся постепенно просыпаться.

Поднявшись на ноги, он тупо посмотрел на свою вчерашнюю одежду и покачал головой. Через сорок минут ехать, а я даже не знаю, какая нынче в Бадарамхаз-Карамхе погода! Не говоря уже о составе атмосферы и прочих приятных неожиданностях.

— Коттедж, — хрипло произнес Калашников. — Чего мне надеть-то?!

Рубашка издала высокий свист и немедленно превратилась в серебристо-серый, с многочисленными пуговицами френч. Брюки зашипели, свалились на пол, звякнув тяжелой пряжкой. На табуретке возникла вторая рубашка — приятного коричневого цвета, с серебряными пуговицами и погонами на плечах.

— Что это?! – удивился Калашников. — Военная форма?!

— Никак нет! — звонко ответил коттедж. — Это парадный мундир роботов Технотронной Церкви!

— А, роботов, — усмехнулся Калашников. — Ну, тогда ладно!