Тень стрекозы

Перед нами был длинный коридор. Ковалев притормозил и на меня поглядывал с беспокойством. Должно быть, боялся увидеть что-то жуткое, хотя такой страх боевому офицеру не к лицу, но мужчин не поймешь. Я уверенно прошла к кабинету под номером два и постучала. Мне не ответили, кабинет оказался заперт. Но из-за соседней двери доносились голоса, и я направилась туда. Алексей Дмитриевич мрачнел все больше. Может, о начальстве думал, которое за самодеятельность не похвалит, а может, и правда покойников боялся. Я постучала, но находившиеся внутри кабинета на стук внимания не обратили. Разговаривали там довольно громко, и я позволила себе войти без разрешения.

— Если с меня полставки снимут, пусть сами здесь копаются, — выговаривала кому-то грозного вида дама лет сорока.

— Симочка, ну как можно…

Возражавшая даме Валерия Федоровна, моя хорошая знакомая, в этот момент повернулась, увидела меня, и на лице ее отразилась целая гамма чувств — от удивления до испуга.

— Господи, Лана, что случилось?

— Ничего плохого, — заверила я с улыбкой.

— Здравствуй, солнышко, я и не знала, что ты приехала.

Валерия Федоровна пошла мне навстречу, раскинув руки. Расцеловала меня, для чего мне пришлось наклониться — она едва доставала мне до плеча, зато, по ее собственным словам, компенсировала недостаток роста большим весом. Она очень напоминала колобка. Круглолицая, светлоглазая, с ямочками на щеках. Женщина без возраста. Очень немногие знали, что Валерии Федоровне далеко за шестьдесят, она же предпочитала говорить, что ей «глубоко за тридцать».

— Давно в наших краях?

— Вчера приехала.

— У кого остановилась?

— В гостинице.

— С какой стати? Давай ко мне. Я сейчас одна.

Тут взгляд ее замер на бледном Ковалеве, и она улыбнулась еще шире. Ее коллеги — гневная сорокалетняя Симочка и мужчина дет двадцати семи — с интересом наблюдали за нами.

— Идем ко мне, — сказала Валерия Федоровна. Коридором мы двинулись к ее кабинету. — У тебя правда все в порядке? — посерьезнела она.

— Конечно.

— А почему с тобой молодой человек из милиции?

— Я не знала, что вы знакомы, — удивилась я.

— Мы незнакомы, — вроде бы тоже удивился Ковалев.

— Дети мои, милицейский — это не профессия, это диагноз. А в диагнозах я кое-что смыслю.

Входя в ее кабинет, я обратила внимание, что молодой мужчина тоже идет за нами.

— Выпьете чаю? — спросила Валерия Федоровна, прикрыв дверь. — Рассказывай, что тебя привело к нам.

— Хотела встретиться с Марком Абрамовичем.

— У него отпуск. Уехал на рыбалку с внуками. Ты их не узнаешь. Совсем взрослые. А помнишь, как вы с Антошкой залезли на крышу? Он теперь в областной больнице. Хирург, золотые руки, что неудивительно.

Валерия Федоровна быстро двигалась по кабинету. Включила электрический чайник, достала из шкафа чашки, банку с вареньем и лимон на блюдечке. Алексей Дмитриевич топтался возле двери, нерешительно улыбался, должно быть, переваривал слова Валерии Федоровны о своем диагнозе.

— Присаживайтесь, — предложила гостеприимная хозяйка.

— Спасибо, я не любитель чая, — вежливо ответил Ковалев.

— Могу спирта налить. Это шутка, — махнула она рукой, заметив, как страдальчески сморщилась его физиономия. — Марк Абрамович будет через несколько дней. Мобильный он с собой не берет, чтобы удовольствие не портили. Ты по делу или просто так?

— Хотела поговорить.

— Может, я смогу помочь? — Она смотрела с интересом и теперь говорила серьезно.

— Несколько месяцев назад погибла журналистка, моя знакомая.

— Ах, вот что… Мне сказали, ты теперь занимаешься переводами?

— Так и есть. Но это дело меня очень интересует.

Валерия Федоровна совершенно по-другому взглянула на Ковалева и кивнула:

— Ясно.

— Было еще два похожих трупа? — понизив голос, спросила я.

— Это страшная тайна. По крайней мере, нам рекомендовали о них помалкивать. Заключение делал Марк Абрамович, так что с подробностями я тебе помочь не могу. У нас даже никаких бумаг не осталось, только запись в журналах.

— Почему вдруг такая секретность?

— Не каждый день людей потрошат, точно куриц. И эти кресты на груди… Выглядит страшненько.

— У женщины крест был вырезан на шее?

— Да, ближе к ключице. Ее грудь представляла собой кровавую кашу. Он ей все ребра сломал.

— Маньяк?

— А кто еще способен на такое? Ужас берет, лишь только подумаю, что она пережила… и что эта сволочь до сих пор землю топчет. Надеюсь, его найдут. Можно совет? — спросила она ласково.

— Догадываюсь, что вы хотите сказать, — улыбнулась я.

— Я серьезно. Не хотела бы я увидеть тебя в соседней комнате. Извини.

— Вы о подобных убийствах раньше слышали? — спросила я наудачу. Неожиданно ответ вызвал затруднение.

— Лана… — замялась моя знакомая.

— Валерия Федоровна, я взрослый человек. Прекрасно все понимаю. Но для меня это очень важно.

— Кажется, сигнализация сработала, — вдруг сказал Ковалев. Лично я ничего не слышала, но возражать не стала. Он открыл дверь и выскользнул в коридор.

— Личная охрана? — кивнула в его сторону Валентина Федоровна. — Или для него это тоже очень важно? Ему лет сорок, если не ошибаюсь. Не староват для тебя?

— У нас сугубо деловые отношения.