Тень, свет и сила (СИ)

— Наверняка ведь больно. Но, знаешь, мне хочется ударить тебя не за то, что ты наверняка когда-то сделаешь со мной и моими костями. Мне хочется ударить тебя за то, что девять лет ты знал меня. Девять лет знал, что мы в каком-то смысле братья, и не сказал, хотя видел, кто ты для меня. Видел, как я плакал мальчишкой, когда Багра выгоняла меня прочь, и била, и… Ты ведь видел, как я хотел иметь брата. И не сказал. За девять лет. А ей — спустя каких-то пару месяцев.

Мал все еще улыбался, но в улыбке этой не было ни радости, ни счастья, ничего, ради чего люди обычно улыбаются.

— Не я сказал ей.

— Не слишком смягчающее обстоятельство.

Дарклинг раздраженно закатил глаза.

— Ну прости.

Мал повел плечами и одним большим глотком осушил свою чашу.

— Ладно, не буду бить. Хватит с тебя и необходимости извиниться, — юноша саркастично улыбнулся, — братец.

Александр нахмурился, но, вопреки всему, почти сразу рассмеялся. Как и Мал.

Такими Алина их и нашла.

Она остановилась у самого входа в шатер, скрестив на груди руки, и удивленно подняв бровь. Дарклинг заметил ее первым.

Уже было подумал съязвить, но она успела раньше.

— Удивительно, я уж думала, вы друг друга тут поубиваете.

— Поэтому ушла?

— Чтоб кафтан кровью не заляпали.

Мал прыснул, и девушка, струсив снег у порога, плюхнулась в кресло напротив мужчин.

— Вина? — учтиво предложил Мал, вставая за кувшином, и наполняя кубки себе и Дарклингу.

— Пьяницы.

Мужчины только многозначительно отсалютовали друг другу полными чашами.

— За это и выпьем.

Алина закатила глаза.

Всю дорогу до Цибеи они, конечно же в целях безопасности, провели по отдельности, в разных каретах. И теперь, когда дворцы остались далеко позади, как и, по сути, вся Равка… Они остались втроем. И между ними было только тепло буржуйки да красное вино. Некрепкое.

И очень терпкое.

— Моя очередь пройтись.

Мал резво поднялся, собираясь уходить.

По правде, заклинатели солнца и теней, вспомни они хоть на миг о ценности дружбы, должны были бы остановить его. И попросить остаться. Должны были сидеть вот так втроем, долго разговаривая.

Но Мал вышел. И тишина из обычной и даже уютной, тут же стала тяжелой.

Дарклинг снова отпил вина.

Единственное, чего он сейчас хотел…

Алина встала медленно, и, подойдя, взяла чашу из его рук. Отпила, но не вернула.

— Говорят, если выпить из чужой чаши, то заберешь себе грехи другого.

Его пальцы сомкнулись у Алины на запястье, выводили узоры…

— Веришь в суеверия?

— А ты?

— Если мы делим силу, почему не должны делить грехи?

Александр тяжело выдохнул, вставая, и отпуская руку.

Времени оставалось все меньше, а решение он все еще не принял. Алина это видела, и впервые с того часа, как узнала о своей силе, позволяла ему взять власть над ее судьбой. Но уходить не позволяла.

— Если ты думаешь, что, уходя, все упрощаешь, то это не так.

— Может так проще для меня?

— Я слишком много знаю, чтоб считать тебя эгоистом, даже не пытайся.

— Тебе только кажется.

— Святые, прекрати.

Он сильнее хотя бы физически. Хотя бы потому, что мужчина. И уйти ему гораздо проще, чем остаться.

Алина закатывает глаза, пусть он даже не смотрит на это. Мечется из угла в угол, как дикий зверь в клетке.

— Ты все еще любишь меня?

Александр останавливается.

— Не думаю, что ближайшие лет сто смогу избавиться от этого, так что да. — Он обернулся, впервые за этот вечер посмотрев прямо в глаза, не моргая. — Но силой я делиться не хочу.

— Я тоже.

— И что же мы, двое бессмертных, будем с этим делать?

Алина подошла вплотную, подняла на него голову.

— Для начала, хочу чтобы ты снова поцеловал меня.

Он ухмыльнулся.

— Пытаешься меня соблазнить?

— А что? Не нравится, когда на тебе используют твои же методы?

Подействовала ее близость, или ее слова, но Дарклинг притянул ее к себе, пальцами задрав подбородок. Почти коснулся губ.

— Я хочу тебя, только потому, что хочу. Поверь, это единственное, в чем у меня нет скрытых мотивов.

По коже побежали мурашки. Оглядываясь назад, Алина с легкостью различала оттенки его лжи. Но не теперь. Он сказал правду.

— И ты ненавидишь это, да?

— Ненавижу? Алина, будь ты мне безразлична, я бы не колебался ни секунды. Не спрашивал бы твоего мнения, не пытался бы ничего объяснять. Я бы сделал тебя рабыней, и даже не взглянул ни на единую твою слезу. Будь ты мне безразлична, ты бы уже носила чертов ошейник, и наши враги бы ползали на коленях, выпрашивая пощады.

Его глаза потемнели, и каждое слово било соленым кнутом.

— И ты бы простил себя?

— Мне не за что себя прощать.

Впервые за много месяцев он был так близко. Его дыхание снова грело ее губы. Алина потянулась за поцелуем…

— Мал увидит.

Он снова увернулся.

— Думаешь, он не понял ничего?

Дарклинг тяжело выдохнул. И бесповоротно упустил тот миг, когда Алина воспользовалась его замешательством, целуя.

До чего же горячие ее губы. Больше ничего в мире он бы может и не захотел…

Резко оборвал поцелуй, отведя голову. Отступил. Не сказал ни слова.

— Значит ли это, что ты принял решение?

Он только глухо повторил.

— Я не хочу делиться силой.

— Значит она была права.

— Кто?

— Багра. Она была права.

Лицо Александра исказила гримаса боли.