Тень Тьмы

Сестрица стала гораздо могущественнее в наше отсутствие.

Тилли долго, размеренно выдыхает.

– Да, я знала, что задумал отец. – Она складывает руки за спиной, её радужные глаза блестят. – Он пришёл ко мне первой, потому что знал, что я сделаю то, что необходимо. Никто из вас никогда не стремился чем-то пожертвовать во имя нужд народа фейри. Питер Пэн убил нашу мать, а вы и глазом не моргнули.

– Разве он не имел права ей отомстить? – выплёвывает Баш. – Наша мать была бессердечной стервой, она предала его. Говори о Пэне что хочешь, может, он злой и жестокий, но никогда не воткнёт нож в спину спящему.

Крылья Тилли сердито трепещут у неё за спиной, становясь по краям ярко-алыми.

– Отец был прав, лишив вас наследства. Вы позорите всех фейри. Я не жалею о принятых решениях. Я бы вышла замуж за капитана Крюка, и мы бы объединились, чтобы победить Питера Пэна.

– И что потом? У королевы фейри был бы муж-пират?

– Разве наша мать не была сначала обычной фейри? Но она заняла своё место при дворе, как и Крюк.

Я фыркаю.

– Ни на секунду на это не куплюсь.

Сестра кривит рот.

– Хорошо, допустим. Он был бы для меня как бельмо на глазу. Мужчины в Неверленде вечно полагают, что заслуживают власти, даже если это не так.

Она снова поворачивается, её крылья замирают.

– Тогда я сделала бы то же самое, что планирую сделать сейчас.

– А именно?

На её полных губах возникает поистине дьявольская улыбка.

– Позвала бы сюда его величайший страх, чтобы с ним разобраться, и после этого правила бы единолично всем Неверлендом.

Она так довольна собой, так горда этим, наша дорогая сестричка. Как сильно она изменилась в беспощадном мире двора фейри.

– Я знаю, что могу справиться лучше, – добавляет она. – Я справлюсь лучше.

Я почти слышу слова, которые она не сказала.

– Тилли, что ты сделала? – Я дёргаюсь прочь, но зыбучие пески не выпускают меня и засасывают всё глубже.

– Убить двух зайцев одним выстрелом. Помните эту поговорку? Ба её очень любила.

– Выкладывай уже, сестрёнка. – Баш следом за мной бросается вперёд, проверяя силу песка.

– Только один человек может справиться и с Крюком, и с Питером Пэном.

Я холодею изнутри.

– Нет, – мотает головой Баш. – Не говори мне…

– Крокодил, – произносит она.

– Твою мать.

Тилли улыбается.

– Копание в головах девиц Дарлинг за все эти годы принесло мне ценный улов – секреты Питера Пэна. Он что-то скрывает от Крокодила, и тот не обрадуется, когда узнает. В конечном счёте Крокодил сожрёт и Пэна, и Крюка, и я останусь единственной, кто уцелеет.

Она отворачивается, крылья смыкаются за её спиной. Пол снова становится каменным, и мы наконец оказываемся на свободе.

– Я предлагаю вам выбрать сторону, – говорит Тилли, уходя. – И если вы хотите жить, то советую принять мою.

Глава 16

Уинни

Я просыпаюсь от того, что член Питера Пэна давит мне на поясницу.

В комнате темно и тихо, и невозможно сказать точно, который сейчас час. Голова у меня после сна не совсем ясная, но при этом я отлично отдохнула: подозреваю, это как-то связано с подъёмом эмоций после секса, горячей ванной и Питером Пэном, прижавшим меня к себе перед сном.

Сердце переполняют удовольствие и счастье, но я боюсь, что всё это скоро закончится.

Как мне удержаться в этом моменте?

Как мне сделать всё это своим навсегда?

Если этот мыльный пузырь лопнет, мне придётся вернуться домой к неподходящей мне жизни, которой я никогда не желала.

Если я просто буду держаться… держаться…

Я потягиваюсь, беспокоя Пэна, и он придвигается ко мне бёдрами, трётся членом. Вдыхает и утыкается носом мне в шею сзади, крепче сжимая мою талию.

Пэн сказал, что не знает точно, откуда он взялся, но иногда я задумываюсь, может быть, он древний бог, потому что мне хочется поклоняться ему.

Каждая секунда, проведённая с ним, – это грёбаное чудо.

– Ты проснулась, Дарлинг? – спрашивает он хриплым после сна голосом.

– Типа того.

Он тоже потягивается, переплетая свои ноги с моими.

– Как спалось?

– Очень давно так хорошо не спала. Каждая ночь в Неверленде лучше предыдущей.

С ещё одним вдохом он втягивает мой запах, затем тепло целует меня в обнажённое плечо, а потом…

Издаёт негромкий горловой рык.

– Что такое? – спрашиваю я.

– Вейн идёт, – говорит он.

Холодный приём. Холодный приём, напоминаю я себе, хотя всё тело поёт, а внутренности сжаты, как пружина.

– Скажи ему, пусть уйдёт, – предлагаю я.

– Попробуй сказать такое Тёмному и посмотри, что будет. – Пэн усмехается и притягивает меня ближе. – Однажды он так и сделает, Дарлинг, – добавляет он. – Думаю, когда всё это закончится, он вернётся на свой остров и откажется от тени.

Я поворачиваюсь к нему.

– Он что?..

Дверь гробницы с лязгом открывается, и внутрь просачивается мутное свечение из коридора. Вейн тянется к выключателю, загорается лампа, и я заслоняю глаза рукой от жгучего света.

– О, шлюха в твоей постели, – хмыкает Вейн. – И почему я не удивлён?

Я убираю руку и пытаюсь хмуро взглянуть на него, но это совершенно мне не удаётся, когда он так выглядит.