Тень Тьмы

Вокруг солнечного диска вьются бронзовые виноградные лозы, белки, пчёлы, змеи, лягушки и жуки. Ножки трона сделаны в форме медвежьих лап, а изогнутые литые подлокотники похожи на когти хищной птицы.

Всё это избыточно. Как и везде при дворе фейри. Здесь всего в избытке, чересчур.

– Я не могу просто отменить ваше наказание, – возражает Тилли. – Без весомой причины.

А-а-а, вот и оно.

Приманка.

Мы с Башем переглядываемся. Мы не можем использовать здесь язык фейри для секретного разговора. В конце концов, Тилли тоже им владеет.

Но нам с близнецом не всегда нужны слова, чтобы понимать друг друга.

– Нам нечего предложить тебе, – я качаю головой, хотя на самом деле у нас есть две очень значимые вещи: беглые тени.

Сестра до смерти хочет присвоить хотя бы одну из них. Я уверен в этом.

Она поворачивается к Башу, длинная коса скользит по шёлку синей королевской мантии.

– Вы пришли сюда не просто так, – говорит она. – Но если вы не собираетесь договариваться о своём возвращении в обмен на что-то, полезное для меня, то, боюсь, вы тратите время впустую.

– Брауни сказал, что ты хочешь смерти Питера Пэна, – замечает Баш.

Она застывает на месте.

Это также враньё – брауни ничего подобного нам не говорил, – но мы знаем, что так и есть.

– Он убил нашу мать, – напоминает Тилли, словно защищаясь. – Он потерял свою тень. Питеру Пэну уже давно пора было уйти.

– И под «уйти» ты подразумеваешь… – Я замолкаю на полуслове.

– В могилу, – заканчивает Баш.

Тилли каким-то образом умудряется выглядеть так, словно стыдится этого предположения.

– А если бы мы помогли тебе достичь этой цели… – продолжаю я.

– Тогда ты, сестрёнка, могла бы… – развивает мысль Баш.

– Вернуть вам крылья, – тихо договаривает она.

Я желаю этого больше всего на свете.

Ну… возможно, также своё законное место во главе двора фейри. Не потому, что я хочу править, а потому, что я рождён для этого. И к своему долгу я отношусь очень серьёзно. Невыносимое ощущение, словно зудящее место, которое невозможно почесать.

Брат резким прыжком разворачивается от трона.

– А наше изгнание?

– Я могу вернуть вам крылья, но двор никогда не примет вас назад…

– Чушь собачья, – отрезает Баш.

– Ты хоть знаешь, почему мы убили отца? – спрашиваю я.

Баш отправляет мне предостерегающий взгляд. Этот вопрос балансирует на грани чересчур личного, но я хочу, чтобы она знала. Нужно, чтобы она знала, почему мы приняли такое решение.

– Вы были злы на него, – отвечает она настолько расплывчато, насколько это возможно.

– Конечно, мы разозлились на него. – Баш отрывает от лозы на стене тонкий побег и скручивает его в узел.

– Но почему мы разозлились? – продолжаю я и улавливаю, как Тилли сглатывает, словно у неё на мгновение возник комок в горле.

– Мы разозлились, – подхватывает Баш, – потому что он сказал нам, что собирается лишить нас наследства. Что мы не получим трон.

Мы оба наблюдаем за её реакцией. Как бы ни была хитроумна наша сестра, у неё никогда не получалось что-то скрыть от нас.

Меня удивляет, что никакой реакции нет вообще.

Время проверить её следующим секретом.

– Отец тогда уже умирал, ты знала об этом?

Она приоткрывает рот.

Наконец-то нам удалось её удивить.

– Он хотел отомстить Питеру Пэну за убийство Динь, поэтому отправился плавать в лагуне, надеясь, что это наделит его большей силой. Вместо этого он вышел умирающим.

– Поэтому он изо всех сил пытался придумать план, – продолжает Баш. – Но его план состоял в том, чтобы не позволить сыновьям взять власть в свои руки.

– «Вы симпатизируете Питеру Пэну, – сказал он нам. – Поэтому вы оба не заслуживаете власти».

– Поэтому он стал плести интриги за нашими спинами, – говорю я. – Он хотел, чтобы остров объединился против Питера Пэна, и знал, что у него мало времени, чтобы справиться самому. Поэтому он предложил твою руку капитану Крюку, и Крюк согласился.

– Он собирался продать тебя, – выдаёт Баш срывающимся голосом. – Как вещь на аукционе.

– И поэтому мы его убили, – заканчиваю я. – Чтобы защитить тебя и собственное законное место при дворе.

Сестра моргает. Но потом вновь поджимает губы, и вся кровь отливает от моего лица.

Я цепенею и покрываюсь холодным потом.

Она знала.

Ох, сука, она знала?

Мы с Башем смотрим друг на друга, и я вижу в его глазах отражение собственного гнева.

После того как мы убили отца, нас немедленно изолировали от сестры и так и не дали возможности объясниться. Мы винили в этом других благородных фейри при дворе: мы никогда им не нравились, они хотели бы видеть на троне марионетку.

Это имело смысл.

Но, возможно, за всем этим стояла сама Тилли.

– Я убью её, – говорю я брату.

– Я помогу тебе, – цедит он.

Мы устремляемся к ней наперегонки.

– Стойте! – кричит она и вскидывает руку, и пол под нашими ногами превращается в зыбучий песок.

Я шатаюсь. Баш падает на колени, и его руки увязают в песчаной трясине.

Это всё иллюзия. Я знаю, что это за магия. Я даже чувствую её слабый запах в воздухе. Сладость цветущей жимолости с землистой ноткой душистой травы.

Я удивлён, что мне стоит значительных сил с этим бороться.