Тень твоей улыбки

Я говорю моим младшим сестрам, что они должны уяснить себе: когда они идут в монастырь, то не отказываются от своих человеческих эмоций, как полагают многие люди. Я говорю им, что бывают моменты, когда они, увидев радость матери с ребенком на руках, всем сердцем захотят узнать эту радость. Я говорю им, что бывают моменты одиночества, когда они увидят мужа и жену, счастливых в браке, и поймут, что могли бы выбрать такую жизнь. А потом я напоминаю им, что нет радости большей, чем посвятить все свои человеческие чувства Богу, который даровал их нам…

Все письма Кэтрин были сходными. С блестящими от слез глазами Моника представляла себе усилия монахини, ее бабушки, направленные на организацию очередной больницы, на изыскание средств для приобретения срочно необходимого медицинского оборудования.

Дорогая Регина.

Полиомиелит свирепствует. Сердце кровью обливается при виде крошек с исхудавшими конечностями, не способных дышать самостоятельно и подключенных к аппарату искусственного дыхания.

Звонок Райана вернул Монику к действительности.

— Приеду минут на десять позже, милая, движение плотное, — сказал он.

Было четверть двенадцатого. Они должны были прибыть в Метахен к часу дня, чтобы свидетельствовать на слушаниях по поводу беатификации. Моника бросилась в душ, после чего оделась. Она успела даже отсканировать письмо Алекса Гэннона к Кэтрин, а также письмо матери-настоятельницы к Регине Морроу, с тем чтобы у нее были электронные копии.

Когда Райан позвонил снова и сообщил, что ждет на улице в машине, она попросила:

— Райан, дай я поведу. Я хочу, чтобы ты кое-что прочитал.

Когда они приехали, едва не опоздав, их уже ждали монсеньоры Келли и Фелл вместе с Лорой Шеринг. Моника представила их Райану, затем сказала:

— Хочу показать вам нечто очень важное, но, если не возражаете, предпочитаю сделать это после того, как мы представим свидетельства.

— Разумеется, — согласился монсеньор Келли.

Под присягой на Библии Райан твердым и уверенным голосом, исполненным энергии, засвидетельствовал, что как нейрохирург не может найти медицинского объяснения исчезновению раковой опухоли мозга Майкла О’Кифа.

— Никто не мог бы найти такое объяснение, — сказал он. — Хочу только, чтобы страдающим родителям, чьи дети умирают от рака, было даровано больше чудес.

Когда дошла очередь до Моники, она сказала:

— Не могу понять, почему я так сопротивлялась мысли о том, что причиной выздоровления Майкла была сила молитвы. Я была свидетелем абсолютной веры его матери, когда сказала ей, что мальчик неизлечимо болен. Отметая ее веру, я проявила высокомерие, в особенности потому, что доказательством этой веры явился ее восьмилетний здоровый мальчик.

Только после того, как она ответила на все вопросы и монсеньор Келли поблагодарил их за то, что пришли, Моника положила на стол папку с надписью «Кэтрин».

— Я бы предпочла, чтобы вы прочитали это после моего ухода, — сказала она. — Потом, если пожелаете, мы сможем снова поговорить. Но если вы решите, что сестра Кэтрин достойна беатификации, мне бы хотелось, чтобы вы пригласили меня на церемонию.

— Конечно. — Монсеньор Келли встал. — Доктор Дженнер, может быть, вы захотите взглянуть на фотографию сестры Кэтрин.

— Да, разумеется.

— Доктор Фаррел, мне кажется, вы не видели этого снимка, когда были здесь. Фото было сделано, когда она была совсем молодой, полагаю, лет тридцати.

Монсеньор Келли достал из ящика стола фотографию улыбающейся монахини в традиционной монашеской одежде, с двумя младенцами на руках.

Райан перевел взгляд со снимка на Монику.

— Сестра Кэтрин была красивой женщиной, — сказал он, возвращая фото.

Они с Моникой не разговаривали, пока не сели в машину.

— После того как они прочтут бумаги из папки, то снова посмотрят на это фото, — сказал он. — Твое сходство с ней безошибочно, особенно улыбка.

Перед тем как включить зажигание, он добавил:

— Александр Гэннон так сильно любил Кэтрин, что всю свою жизнь не смотрел на других женщин. Я понимаю его чувства. Я тоже очень сильно тебя люблю.

81

Неделю спустя

«Сейчас все совсем иначе, чем в предыдущий раз, когда я выписывала Салли, — думала Моника, вспоминая, с каким нетерпением Рене Картер велела Кристине Джонсон поскорее одеть ребенка, потому что опаздывала на обед».