Тень у порога

Рукой он показал на три деревянных ящика, которые стояли возле ели. Словно зачарованная, я размотала шарф, сняла куртку и отнесла вещи в дальний угол магазина, туда, где располагалось рабочее место старика. Вернулась с небольшой лесенкой, коих в магазине имелось в избытке.

Я присела на корточки и открыла первую коробку. В ней, словно в пиратском сундуке, переливались на свету тысячи бусин всевозможных форм и цветов: от изумрудных шестигранников до фиолетовых цилиндров. Я осторожно взяла в руки золотистый шарик, потянула за него и аккуратно достала из ящика нитку шикарных елочных бус. Позолота кое-где облезла, обнажая полое нутро шариков, но от этого украшение выглядело не менее чудесно.

– Даже не буду спрашивать, сколько им лет, – произнесла я вслух, скорее обращаясь сама к себе, нежели к старику.

В самом большом ящике лежало несколько плоских коробок из плотного картона. Я открыла верхнюю – в ней были аккуратно уложены три ангела из тончайшего фарфора. Один играл на дудочке, другой – на варгане, третий держал перед собой раскрытую книгу.

– Изначально в наборе было семь, но к нам попало только три, – объяснил Кузьмич.

– Вам не жалко их… на елку?

– А чего жалеть? В ящике их никто не увидит.

Я аккуратно открыла следующую коробку. Она была наполнена тончайшими стеклянными елочными шарами, искусно расписанными вручную и украшенными мелкими бусинами вроде бисера. Кое-где узор прерывался, от бусинок на шаре оставался только гладкий серебристый след.

В третьем, самом маленьком ящичке я нашла несколько гирлянд в виде белых свечей на прищепках.

– Работают? – уточнила я, поскольку вид они имели такой, будто были старше меня минимум вдвое.

– Не подводят, – довольно протянул Кузьмич. – Но каждый год проверяю. Под столом розетка есть.

В полу действительно были установлены три розетки. Я поочередно воткнула каждую из хранившихся в ящике гирлянд и убедилась, что все они вполне рабочие. С них я и решила начать. Забралась на лесенку и стала тянуть свечи от макушки вниз, обвивая елку. Я орудовала прищепками сверху, а Кузьмич помогал мне внизу с высоты своего роста.

Вскоре вся зеленая красавица покрылась белыми штрихами: то ли сосульками, то ли свечами. Я полезла под стол, воткнула гирлянды в розетки, и елочка засияла бледным, кое-где моргающим теплым желтоватым светом.

– Как же это красиво! – воскликнула я, приложив руки к груди.

Я и правда забыла, как уютно может выглядеть елка без сотен мелькающих разноцветных огней.

– А макушка?

– Для нее у меня есть прекрасный наконечник.

Кузьмич подвинул стул, стоящий тут же, присел и стал вытаскивать одну за другой коробки из большого ящика. Наконец нашел нужную и протянул мне.

Я открыла крышку и увидела вытянутый наконечник, на самом кончике которого был прикреплен камень. По виду – драгоценный.

– Что это? – испуганно спросила я.

– Горный хрусталь, – объяснил Кузьмич. – А сияет словно алмаз.

– Не то слово, – не могла я не согласиться. – Впечатляет.

– Это ты еще все остальные коробки не видела.

Старик оказался прав. В ящиках хранились настоящие сокровища. Кажется, столько красоты в одном месте, как сегодня, я не видела никогда прежде. Аккуратно открывая одну коробку за другой, мы с Кузьмичом увлеченно наряжали елку. Вскоре, вешая на дерево коричневую шишку в россыпи белых снежинок, я поняла, что делаю это одна. Старика рядом не было, а я даже не сразу обратила внимание на его отсутствие, увлеченная процессом. Кстати, удивительно, но за все это время в магазин ни разу никто не зашел, хотя я возилась тут уже довольно много. Неужели старик закрыл лавку, чтобы ничто не мешало нам заниматься праздничными приготовлениями?

Наконец я повесила на колючие ветви последние бусы из желтого стекляруса. Отошла на несколько шагов, чтобы полюбоваться результатом своих трудов. Елка выглядела так роскошно, будто сошла с антикварной открытки. Я хотела было позвать Кузьмича, чтобы вместе полюбоваться результатом, но тут боковым зрением увидела знакомый силуэт… Еще миг – и она скроется из виду. Распахнув дверь, я стрелой бросилась к выходу из магазина. За пару секунд преодолела метров двадцать и крепко схватила девушку за плечи.

Она медленно повернулась, глаза ее были едва видны из-за опущенной на самые брови черной шапки.

– Какого черта!.. – возмущенно начала Ксюша. – Ты?

– Что ты тут делаешь?

– Такой же вопрос могу задать и тебе, а еще добавить к нему: без одежды?

– Я одета, – обиженно возразила я.

– Ага, в штаны и свитер, когда на улице минус десять. Мать бы не оценила, моя так точно.

– Следишь за мной? – не унималась я.

– Спятила? – расхохоталась девица. – В кино иду. Слыхала, новый ужастик вышел? Говорят, на съемки потратили несколько тонн крови.

– Бутафорской? – уточнила я.

– Ну не младенцев же, – покачала головой Ксюша. – Где одежда-то твоя, и правда? В машине? Шла бы ты, а то замерзнешь.

Она развернулась и припустила к кинотеатру, оставив меня стоять на площади буквально с открытым ртом.

Вскоре я и правда почувствовала на себе мороз и вернулась в магазин.

– Что же ты, Леночка, – начал было Кузьмич, когда дверь за мной закрылась.