Тень улитки

В воздухе послышался нарастающий гул…

* * *

Алевтине снилось, что она спит с Перецом. Сон был приятный, хотя даже во сне она удивилась, откуда он взялся. Во сне же она вспомнила, как хотела от него ребенка, и посетовала, что из-за этого поганого Тузика вынуждена принимать противозачаточные таблетки. И теперь у них с Перецом опять ребенка не получится. А хороший был бы сюрприз Тузику!.. Потом она поняла, что это вовсе не Перец, а Стоян… Он был ласков, как Перец, но порывист, как изголодавшийся юноша. И это тоже был приятный сон: все-таки приятно, когда тебя не только насилуют, но и любят так долго и бескорыстно. И ей захотелось отплатить (слово нехорошее, торговое) своей нежностью и страстью, которая вдруг проснулась (во сне).

— Давай же, Стоян, давай, — бормотала она, не просыпаясь. — Молодец!.. Очень хорошо… Ты — гений!.. Или ты — Перец?.. Нет, ты — Стоян… Перец — в Лесу с этой чертовой Ритой, — вдруг приревновала Алевтина. — Где же мы с тобой?.. А, в дирижабле!.. Поэтому так покачивает… Или это я перебрала вечером?.. Наконец-то мы вырвались!.. Наконец-то мы свободны!.. Так бы летела и летела с тобой, только, чтобы никогда на землю не опускаться… На земле всегда какой-нибудь Тузик найдется… Держи меня крепче, Стоян!.. Давай же!..

Вдруг ей показалось, что они падают в воздушную яму — так внутри все встрепенулось и вдруг разлилось блаженством…

— Держи меня, Стоян! — простонала она и вдруг услышала оглушительный взрыв.

— Что это?! — вскрикнула она просыпаясь, но вскочить не могла, хотя был такой порыв, потому что на ней, действительно, кто-то возлежал, тяжелый и потный. — Что это, Тузик? — повторила она. Кто ж, кроме Тузика, мог вскарабкаться на нее в такую рань и насиловать спящую с перепою!..

— А это твой Стоян гакнулся, — хихикнув ответил Тузик голосом Домарощинера.

«Что за черт? — мелькнуло в голове. — Пить надо меньше».

— Ты что это, Тузик, чужим голосом заговорил? — спросила она, пытаясь выбраться из-под него, но он не пускал, расслабленно продолжая свое гнусное дело. — Да еще такую чушь несешь!.. — Да пусти ты меня!.. Кончил же уже!..

— Кончил, не кончил — мне решать! — грубо ответил голос Домарощинера и Тузик демонстративно несколько раз резко торкнулся в нее. — А Тузик весь вышел, — хихикнул он злорадно. — Именно Тузик, а не Туз… Не козырный оказался… Вот его козырная дама и побила…

— Клавдий, это ты? — похолодев от омерзения, воскликнула Алевтина.

— Я, шалавочка моя сладкая, я это, твой господин!.. Тиночка моя, паутиночка…

— Что ты несешь?! Тузик же тебе голову оторвет!.. И яйца твои поганые!..

— Ему самому все уже оторвали, сам видел…

— Да кто? — не поверила Алевтина, помня о безграничном владычестве Тузика на этой территории.

— А Рита!.. За то, что он русалочку лесную испоганил… Правда, первый был я, только об этом ни он, ни она не знали… А сладкая была рыбонька, нетронутая, да тоже вся вышла… Ох, и страшная она, эта Рита… Натуральная ведьма!..

— Да выпусти ты меня! — дернулась Алевтина и почувствовала, что опять прикована к кровати наручниками.

— Лежи, паутиночка, опутывай меня своими ласками… — хихикнул он и больно укусил ее за грудь. — А то откушу к черту!.. Ты бы видела, как она засунула всех их в какие-то фиолетовые мешки, а потом превратила в белые шары, какие из клоаки выскакивают, и послала куда-то подальше… Я проследил — в Лес покатились к биостанции… Семь штук, один к одному… И что странно — один сначала трупом был, его Кандид уложил, который давно в Лес улетел и не вернулся. По приказу погибшим числился… Его, наверное, тоже воскресили, как этого жмурика. Только жмурика не человеком сделали, а шаром… Катятся эдак и подрагивают, будто дышат, а твой бывший Тузик впереди, я его заприметил… Страшное дело…

— Вот бы мне так! — мечтательно произнесла Алевтина.

— Что, шаром захотела стать? — хихикнул Домарощинер.

— Нет, Ритой… — мрачно ответила она, и это было чистой правдой. Она бы тогда расправилась с этим поганым Домарощинером!.. Ну, ничего, Стоян ему руки-ноги переломает и кое-что оторвет!.. Нет, она сама оторвет.

— Пусти же!