Тень улитки

— Еще немножко, еще чуть-чуть, — простонал Клавдий-Октавиан и расслабленно распластался на ней. — Все, паутиночка… Двух раз для начала хватит… Первый для тебя — ты, молодец, хорошо постонала… Второй для меня… А ты полежи, полежи… Пусть все, куда надо протечет, чтобы зачатие произошло… Из Тузика какая династия?!.. Туз Первый, Туз Второй, — издевательски хихикнул он. — Карточный король… Как был Тузиком, так Тузиком и подох… А Клавдий-Октавиан Первый — это звучит! И Клавдий-Октавиан Второй тоже будет звучать!.. Ты же, Тиночка, знаешь Порядок… Мы с тобой теперь тут хозяева. И юридически, и экономически. Ты — наследница Тузика, теперь тут все твое, и в банке — тоже твое, я — самый крупный, после тебя, владелец акций, а поскольку теперь я твой муж, то… Эх, и великие же дела мы здесь с тобой будем вершить!.. Все эти перецы, тузики — шваль, пыль на ветру, выскочки, которые к Порядку никакого отношения не имеют, а мы с тобой всегда были носителями Порядка, теперь наша власть, мы с тобой наведем Порядок и здесь, и на Материке! Потому что мы знаем, что такое Порядок! — размечтался Домарощинер.

Алевтина молчала, ей было потно, мокро и противно. «И откуда в этих козлах столько мерзости — три раза почти подряд!»

— Отпусти же соратницу, хрен стручковый! — потребовала она. — А то я покажу тебе великие дела! Все уже завязалось.

— Сейчас, сейчас, Паутинка, если завязалось, — сполз он, наконец, с нее, пошарил рукой по столу. — Ключ куда-то задевался. На-ка, выпей пока, — протянул он ей стакан с коньяком. — Для разрядки… Пока я ключ найду.

— Не хочу! — отвернулась Алевтина.

— Что за глупости!.. Пей, пей, а то еще нервничать с похмелья начнешь, по Тузику слезы лить.

— Еще чего! — хмыкнула Алевтина. — Велика потеря — козел с огорода, капуста целее…

— А вот это правильно! — обрадовался Домарощинер. — Все равно пей за великое будущее нашего Порядка.

Он приподнял за волосы ее голову, и поднес стакан ко рту. Алевтина почувствовала, что ее, на самом деле, мутит то ли с похмелья, то ли от отвращения и решила выпить для восстановления тонуса.

В желудочно-кишечном тракте полегчало, голова на какое-то время показалась воздушным шариком. Клавдий-Октавиан Первый в поисках ключа от наручников ползал под столом, отклячив костлявый зад.

«Король Костлявый Зад, — сморщилась от отвращения Алевтина — И такая мерзость меня изнасиловала!»

— Нашел! — обрадовался Домарощинер и, попятившись, вылез из-под стола. — Сейчас освобожу свою королеву!

Он тоже хлебнул коньяка и подошел к кровати.

— Так, ножки свободны… — бормотал он.

Алевтина покрутила затекшими ступнями.

— Теперь — ручки, — бормотал он дальше, потянувшись через нее к кистям задранных к спинке кровати рук. При этом соплеобразная масса, свисавшая с его поникшего фаллоса прилепилась к ее лицу.

Алевтину передернуло, и как только он освободил ее руки, она, с силой оттолкнув его, ринулась в туалет. Выдрало ее основательно, но при этом и полегчало. Пошатываясь, Алевтина вышла из туалета и плеснула себе коньяка, чтобы ликвидировать противный привкус во рту.

«И где же Стоян?! — думала она. — Никогда этих влюбленных мужиков нет рядом, когда нужно помочь! А если есть, никакой от них помощи», — вспомнила она Переца, и тут же в памяти забрезжило, что Домарощинер произносил имя Стояна.

— Ты что-то говорил про Стояна? — хрипло спросила она.

— Говорил, — довольно улыбнувшись подтвердил Домарощинер. — Я говорил, что он гикнулся на своем дирижабле.

— Что?! — побледнев, опустилась на кровать Алевтина. — Как это?

— Элементарно, королева! — еще довольней засиял Домарощинер. — Взрывное устройство с радиоуправлением. Я думал его ликвидировать, когда он отлетит подальше от Управления к перевалу… Вы же туда собрались, Паутиночка, меня не проведешь… Но тут всякие русалки обнаружились, тузики в клоаку отправились… Тогда я и решил ознаменовать наш с тобой первый оргазм праздничным фейерверком… Оказывается, Стоян был уже где-то неподалеку… Вон, пульт рядом с тобой на кровати лежит…

Алевтина повернула голову и, действительно, увидела пульт, как для телевизора.

— Мне фавориты королевы ни к чему… Я сам с тобой справлюсь… Тем более, не нужна мне королева в бегах… Даже если бы Тузик был жив. Ты мне нужна здесь для Порядка! — голос Домарощинера звучал жестко, властно.

Алевтина молча подошла к столу, налила себе еще коньяку, глотнула и, взяв бутылку за горлышко, со всей силы врезала Домарощинеру по голове. Он пискнул и свалился на пол. Алевтина выскочила из дома. Уже светало, но под лиловым туманом было сумрачно. Где-то вдалеке она заметила сполохи света.

— Стоян, — прохрипела она, вдруг потеряв голос и бросилась к машине, стоявшей у коттеджа. По пути вспомнила, что не одета, но мысленно пьяно отмахнулась — плевать!