Тень улитки

«Странно, раньше никогда не запирали двери. Это считалось неприличным и подозрительным… Но то было раньше, когда никто ее не насиловал… Хотя насильник-то внутри…»

Перец тихонько постучал в дверь. Она тут же открылась, будто его ждали, стоя у двери. И, действительно, ждали.

— Алевтина! — шепотом выкрикнул Перец, ринувшись к ней.

— Тс-с, — приложила она палец к губам, а другой рукой уперлась ему в грудь и не дала переступить порог. Наоборот, вышла сама и закрыла за собой дверь.

— Ты меня ждала! — зашептал Перец.

— Побитый пес всегда приползает в свою конуру, — невесело усмехнулась Алевтина, — зализывать раны…

От нее сильно пахло коньяком.

«Значит, с кефиром здесь покончено,» — понял Перец и спросил:

— Ты хочешь сказать, что конура уже занята?

— Да, пусик… Свято место… Хотя оно, конечно, не свято, а греховно, но все равно — пусто не бывает…

— Тебя это устраивает? — спросил он зло.

— А кто меня теперь спрашивает, — махнула она рукой.

— Я спрашиваю!

— Ты? А где ты? — оглянулась Алевтина и даже приложила ладонь козырьком к бровям, будто бы вглядываясь вдаль. — Перчик тю-тю… Исчез за горизонтом… Вместе со светлым прошлым и проистекающим из него сияющим будущим…

— Я здесь, Алевтина, — серьезно сказал Перец, — в весьма мрачном настоящем. И не нужна мне твоя конура… Я пришел за тобой! Пошли! Сейчас же! — взял он ее за руку.

— Ты что, миленький, с ума сошел? — освободила руку Алевтина. — Куда я с тобой пойду? Под забор, что ли?..

— Неужели тебя волнует, куда? — искренне удивился Перец. — Мне казалось, что куда угодно, лишь бы подальше от тузиков и домарощинеров с их порядками, и старыми, и новыми!

— Женщину всегда волнует — куда, — ответила назидательно Алевтина, — Так уж она устроена, что если даже внешне заботится о себе, то, по сути, заботится не только о себе…

— Я понимаю, — помолчав, кивнул Перец. — Но неужели ты можешь оставаться рядом с тем, кто тебя изнасиловал, да еще так цинично?

— Сначала я изнасиловала тебя. Может быть, не так грубо, ибо женщина… Теперь Тузик — меня… Таков Порядок… В жизни всегда кто-то кого-то насилует, даже если по взаимному согласию, — горько усмехнулась она.

— Неправда! Все это неправда! — повысил голос Перец.

— Тише, пусик, тише, — приложила палец к его губам Алевтина. Палец пах табаком и коньяком. — Обида спадет, и поймешь, что это самая наиправдивейшая правда и ничего, кроме правды…

— А любовь?!

— Любо-овь? — иронично протянула она. — Так любовь и есть насилие: или над предметом-объектом любви, или над собой, а то и все сразу… Любовь — это самое страшное для того, кто против насилия…

— Ты ли это говоришь?! Аленушка! Ты же умеешь любить!

Алевтину, как током, ударило, этой его «Аленушкой». Она, похоже, побледнела, но в темноте этого было незаметно…

— Умею… — ответила она. — Потому, что я не против…

— Не понимаю, — вздохнул Перец. — Ничего не понимаю… Мне казалось…

— Что только поманишь меня пальчиком… — усмехнулась Алевтина. — А не понимаешь, потому что всегда был сам по себе, никогда не был частью Порядка, служителем Порядка, передаточным механизмом Порядка, а если случайно и попадал в этот механизм, то никак не мог найти своего места…

«Не мог», — мысленно согласился Перец.

— Но я же был директором! — возразил он вслух.

— Да, как оказалось — при временном отсутствии какого бы то ни было порядка, в промежутке между старым и новым… Странно, что даже я этого не поняла… И мне было хорошо с тобой… Хотя я не могу без Порядка… Мне иногда кажется, что я и есть Порядок — настолько он вошел в меня… Звучит как-то сексуально… — хихикнула она. — И вдруг ты… Полное отсутствие Порядка… Ты был прекрасен, как отдых после тяжкого труда…

— Но я же создавал свой порядок — разумный, логичный, понятный, плодотворный, чтобы жить, как любить — с наслаждением! — воскликнул Перец.

— Нет, пусик, — вздохнула Алевтина. — Твой порядок — всего лишь несбыточная мечта о Порядке… Настоящий порядок не должен быть разумным, логичным, понятным — тогда каждый будет считать себя знатоком Порядка и станет пытаться усовершенствовать его… А для Порядка нет ничего страшнее усовершенствований. Он либо есть — единый и незыблемый, либо его нет…

— Но кому он нужен, такой порядок?! — воскликнул Перец сиплым шепотом.

— Порядок не должен быть кому-то нужен. Порядок первичен, а все остальное и остальные — для него и во имя него… Порядок — это то, что из хаоса смертных индивидуальностей создает бессмертного себя…

— Чушь какая-то!.. — фыркнул Перец. — Нормальная, не вполне трезвая женщина не может нести такую чушь. Тебя кто-то когда-то загипнотизировал… Ну, ладно, время вышло! Ты идешь со мной? — протянул он к Алевтине руку. — Не важно куда, лишь бы со мной?

— В шалаш?.. на край света?.. Под забор?.. Нет, пусик, ты был очень мил, но Порядок вернулся… Прощай, и не поминай лихом… Береги себя.

— Ты береги себя, — вздохнул Перец, вспомнив, что он не сумел ее уберечь.

— Теперь меня убережет Порядок, — твердо заверила Алевтина. — При смене, на сломе всякое случается… Но теперь, когда я подписала протокол, он пришел окончательно…