Тень в зеркале

Поднеся зеркало поближе, я вгляделась в себя. Лицо узкое, бледное. На скуле уже зажившая ссадина, обрамленная легкой синевой, на лбу наклеен пластырь. Больше никаких признаков катастрофы. Лицо, в целом, приятное. Нос слегка длинноват, но не до уродливости. Глаза серые. Волосы светлые, до плеч, искрятся в льющемся из окна солнечном свете. Кажется, я привыкла о себе заботиться.

Сколько мне лет – вопрос. Похоже, двадцать с небольшим. Может, меньше.

Дальнейший осмотр выявил небольшую родинку в нижней трети щеки, еще один потемневший синяк на плече и гематому области локтя, а также худощавую фигуру со слегка впалым животом и вроде приличными ногами. На мне оказалась тонкая ночнушка цвета топленого молока и точно такие же трусики. Меня здесь переодевали? Наверняка. Все выглядит новым. Постельное белье, кстати, тоже оказалось безупречным – белоснежное, мягкое, приятно гладкое на ощупь.

Вероятно, палата, в которой я лежала, была элитной. Вытащив розу из вазочки, стоящей рядом, я понюхала цветок и с разочарованием опустила обратно: не пахнет. Это почему-то ужасно меня огорчило, словно мне подсунули подделку.

Что там говорила Верочка? Кажется, что-то про то, что родители меня любят и, видимо, мы богаты, если можем позволить себе такие хорошие условия.

Но, кстати, где же эти любящие родители? Вчера папа приходил один. Наверное, у меня есть мама? Почему ее не было рядом?

Вопросов пока оказалось значительно больше, чем ответов.

Я снова подняла зеркало и посмотрела на симпатичное, но абсолютно незнакомое мне лицо.

И снова здравствуйте. Меня зовут Мика, и я не знаю о себе абсолютно ничего.

Верочка вернулась минут через тридцать, видимо, дав мне время хоть немного, насколько это возможно в моем положении, прийти в себя. Я даже приняла душ – ванная, где на полочке высился целый ряд всевозможных флакончиков, а на крючке висел белый махровый халат, конечно же, в моей шикарной палате была. Так что я не только помылась и почистила зубы абсолютно новенькой зубной щеткой, но и не без удовольствия намазала тело ароматным молочком, сладко пахнущим ванилью. Гель для душа и шампунь тоже, кстати, были из этой же серии. Я любила ваниль? Или это просто стандартный набор?

Опять вопросы. Честно говоря, я от них уже серьезно устала.

Верочка принесла мне одежду, состоящую из джинсов и футболки, свежее белье и удобные туфли. Я посмотрела на их подошву. Похоже, их надевали раз или два. Вывернув карманы, я убедилась, что они пусты.

– Меня привезли сюда в этом? – спросила я.

– Что? – Верочка хлопнула глазами.

– Во время аварии я была в этих вещах?

– Да… Нет… – она явно растерялась.

Как странно!

– Я не знаю, я заступила на пост только сегодня, – призналась, наконец, она.

Ну что же, это действительно многое объясняет.

Она помогла мне одеться, словно я была маленьким ребенком, не умеющим выполнять простейшие операции. Может, память мне и изменила, однако уж одеваться я, слава богу, не разучилась.

– Почему вы сказали, что родители меня любят? – спросила я, пока она расчесывала мои волосы.

Мне хотелось услышать, что они ждут меня там, за дверью. Но Верочка лишь захлопала глазами.

– Разве это не видно? – спросила она, неопровержимо свидетельствуя, что элитность места не гарантирует высоких умственных способностей персонала. – У нас лучшая частная клиника в Москве. Самая дорогая. А у вас еще лучшая палата и…

Она замолчала, потому что в дверь постучали, и в комнате появился высокий широкоплечий мужчина, казалось, занявший все ее немаленькое пространство. Некрасивый, с лицом, напоминающим брусчатую мостовую.

– Добрый день, Мика. Хорошо, что ты готова, – без колебаний обратился он ко мне. – Меня зовут Владимир, я работаю на твоего отца. Вячеслав Александрович велел привезти тебя незамедлительно, пока не набежали журналисты.

Кажется, сюрпризов будет даже больше, чем я ожидала. Моя скромная персона интересует журналистов? Или, вернее, их интересует персона моего отца? Верочка права. Похоже, Вячеслав Александрович Санев далеко не прост.

Все происходило, на мой взгляд, слишком быстро. Никаких бюрократических процедур. Пять минут – и добрый доктор Айболит уже сделал мне ручкой, напомнив о перспективах ближайшей встречи, и мы с Владимиром, не зря носящим имя былинного богатыря, оказались на крыльце.

– Наденьте, – он протянул мне бейсболку и сам надвинул козырек пониже. – Мало ли… Эти… везде просочатся.

И он оказался прав, потому что у ворот я заметила небольшую толпу, в которой можно было различить человека с камерой. Нас, похоже, не заметили, вот только когда мы уже садились в машину – разумеется, большую и черную, – какой-то щуплый молодой человек в синей футболке, сумевший пробраться на территорию больницы, все же успел меня сфотографировать.

Пора начинать чувствовать себя звездой? А не рановато ли?

– Почему папа не приехал за мной сам? – спросила я, пока машина выруливала из задних ворот.