Тень, ведомая Богом

Вдвоем они покинули комнату совещаний. Олбрайт довольно улыбнулась и поправила брошку в виде ангела на своем пиджаке.

Клинтон и Блэр не спеша курили в мужском туалете, предварительно закрыв его на защелку изнутри. Клинтон стоял у зеркала и внимательно себя разглядывал. Блэр же по школьной привычке сидел на подоконнике и выпускал клубы дыма под потолок.

– Что думаешь делать, Тони? Вы с нами? – спросил президент США.

– С вами, конечно. Только что-то мне все это не по нраву. Мы уничтожим целую страну… просто потому что, – он посмотрел на Билла, – просто потому что ее гибель приблизит гибель России?

– Мы уничтожим диктатора в центре Европы и покажем им подобным, к чему приводит дружба с Россией. Мы подложим бомбу замедленного действия под весь регион и, когда нужно будет, – взорвем ее. Побеседуй с Мадлен, она расскажет тебе о сути.

– …Мы ведь убьем сотни гражданских, – мотнул он головой. – Потом годами будем разгребать.

– Не относись к ним как к людям, себе равным, или как к людям вовсе, Тони. Они скот, который пришло время отправить на убой. Сам посуди, даже судьба существования этой паршивой Югославии решается в туалете, под шум нечистот в трубах. Символично, на мой взгляд. – Клинтон обвел руками помещение. – Да и разгребать не ты будешь, найдутся люди.

– Что ж, если все наши договоренности в силе, то я согласен. Югославии быть не должно. – Блэр посмотрел на почти докуренную сигарету, а затем бросил ее в унитаз.

Вдвоем они вернулись в комнату совещаний, где их уже заждались. Олбрайт знала, что ответ будет положительным.

– Мадлен, – Клинтон коснулся ее плеча, – как назовем нашу операцию против Милошевича?

Госсекретарь улыбнулась одними губами и, коснувшись своей брошки, задумалась на мгновение.

– Милосердный ангел… из милости к этим варварам мы убьем их, чтобы не мучились…

Наше время

Барон, доктор Зев и Мадлен звонко рассмеялись. Марии, все это время стоявшей к Олбрайт спиной и слушавшей ее рассказ, было не по себе. Она с трудом могла дышать, редко делая тихий глубокий вдох. Девушка медленно осматривалась по сторонам и разглядывала лица приглашенных. В этом зале она была одна среди врагов. От осознания этого голова шла кругом. Мария снова посмотрела на видеоинсталляцию Косова поля, на турецкие шатры вдалеке. На один краткий миг она почувствовала себя Милошем Обиличем в стане врагов. И где-то совсем рядом был он – султан, которого нужно было убить…

27 июня 1389 года, Косово поле

Страна меда и крови давно сотрясалась от распрей и войн. И никто не знал, с чего они начались и где им конец.

Весь день над полем гулял ветер, не было слышно ни птиц, ни людей. С одной стороны турки раскинули свои шикарные походные шатры, и невиданные для этих краев верблюды с опаской выглядывали из-за наспех сооруженных укреплений. На другой стороне раскинулся лагерь царя сербского Лазаря. Уже несколько дней в него все прибывают новые силы, но единства мнений среди них нет. Лазарь с горечью в сердце смотрит на то, как его подданные плетут интриги, замышляют измены, как сговариваются одни против других. Однако, несмотря ни на что, они явились на Косово поле – защищать Сербию от унизительного владычества турок.

В эту ночь Лазарю не спалось, сотни мыслей не давали сомкнуть глаз. Ближе к полуночи к нему в шатер пришел князь Милош – молодой воин, князь, герой Београдского удела и муж его дочери Оливеры. Царь всегда относился к нему как к сыну и выделял его среди остальных своих подданных. Да и не мог быть плохим человек, которого любит его дочь. Войдя в шатер, Обилич снял свой диковинный шлем с драконом и поклонился царю.

– Господарь, Юг Богдан пришел с сыновьями, войско свое привел вам на службу. Воевода боснийский Владко Вукович на подходе, к утру у нас будет, – отрапортовал Милош.

– Что тебя гнетет, князь? – заметив угрюмое выражение лица воина, спросил царь.

– Войско наше в три раза меньше османского. Не взять их силой, – он посмотрел на Лазаря с вызовом, – но хитростью можно! – правую руку он к сердцу приложил.

– И каков твой план? – погладил себя по бороде Лазарь.

– Напасть на турок ночью… застанем их врасплох. – Царь молчал.

– Как неверующие грешники, как воры или цыгане, скрываясь от света Божьего?..

– Зато на рассвете Бог увидит нашу победу, – стоял на своем Милош.

– Нет, князь, – мотнул он головой, – тут я с братом твоим названым согласен – драться будем при свете дня, как предки наши дрались.

– Нет у меня больше названого брата. – Голос Обилича стал жестким, а иссиня-голубые глаза сверкнули злой искрой. – Предатель он, господарь.

– Как ты можешь так о Вуке говорить… всю жизнь вы с ним как два брата, плечом к плечу, жизнь друг другу не раз спасали…

– Знал бы, что он так с Сербией поступить захочет, – не спасал бы, сам бы убил в ночи.

– Побойся Бога, – сказал царь.

– Не страшно, господарь. Я ада не боюсь, – мотнул он головой. – Да и не мне справедливость в нашем с Вуком споре искать, потомки наши сойдутся. Там и видно будет – на чьей стороне Бог.