Тень, ведомая Богом

Холодный осенний ветер бил в лицо, а старик лишь улыбался ему. Иногда он мечтательно смотрел в небо, отчего-то сегодня он очень ждал заката. Его пятилетний правнук Тогай с нескрываемым любопытством наблюдал за ним из окна их семейного навеки припарковавшегося трейлера. Кохана подмигнул мальчугану и жестом руки разрешил к нему подойти. Мальчик с огромными глазами цвета грецкого ореха и с иссиня-черными прямыми волосами подошел к шаману. Старик притянул его к себе так, будто давно его не видел. Кохана набросил ребенку на плечи свою теплую накидку, расшитую вручную изображениями мустангов.

Вместе они сидели молча и смотрели в небо. Тогай пытался проследить, куда смотрит дед, и также устремлял свой взгляд на пустоту в небе.

– Деда, а куда ты смотришь, что ты ищешь там, в небе?

Старик улыбнулся, как только заметил сверкнувшую на небе бледную звездочку.

– Смотри на звезду, Тогай, только что родился бледнолицый друг нашего народа.

– Пахана?

Чайтон улыбнулся и покачал головой.

– А кто же?

– Вестник Великого Духа… Странник с далекой земли, земли крови и меда. Через три десятилетия этот странник спасет тебя, сын мой. – Мальчик обратился в один сплошной слух, каждое слово шамана навеки отпечатывалось в сознании. – У вестника этого есть удивительный дар, который он будет считать проклятием. Не ищи с ним встреч, духи будут вести вас. В пятый раз встретишься с вестником, в тот день будет ему знак, открывающий дорогу к его дару…

– Что у него за дар, деда?

– Он усыпляет защиту и проникает в суть… так я вижу. Когда вестник придет к тебе сам – прими его как брата. Говори с ним, – старик сильней прижал к себе правнука, – вместе вы пройдете длинный путь, и вместе вернете вы утраченное… – Кохана смотрел на эту звезду, и не было у него никаких сомнений, что эта далекая сверхновая оправдает все его ожидания.

Старый индеец еще много всего шептал на ухо Тогаю, а потом вдруг замолчал. Дыхание его становилось все тише, пока не прекратилось вовсе. Кохана Чайтон, Стремительный Сокол, умер на девяносто пятом году жизни. Его глаза были открыты и устремлены к звезде, таявшей в лучах заходящего солнца.

Наше время

Мария сделала глубокий вдох и шумно выдохнула. Она молча посмотрела сначала на индейца, потом отвернулась к окну.

– Ты ничего не скажешь? – нарушил тишину Тогай.

– …Что ты хочешь вернуть? – не поворачивая головы, спросила Лазарь.

– Я хочу вернуть своему народу то, что у нас отняли.

– Свободу? – хмыкнула Лазарь, чуть закатывая глаза. Такой банальности она не ожидала.

– …Америку. – Тогай поднялся с места, ловя на себе удивленный взгляд девушки.

– А зачем она вам, Америка? – Она направилась к индейцу. – За годы изгнания вы не сделали для нее ничего, а теперь что? Возглавить ваш бунт предлагаешь и повести вас в светлое будущее? А может, еще умереть за вас скажешь? – ее голос отдавал сталью и буквально резал и без того напряженный ледяной воздух в комнате.

– Никакой бунт не принесет нам желаемого, его подавят в зачатке! Лидеров и вдохновителей убьют и снова забросают резервации самогоном и наркотиками. – Он сделал шаг к Марии и положил руки ей на плечи. – Поверь, мы проходили через это не раз. И каждый раз по нам наносили такой удар, что выстоять смогли единицы. – Тогай смотрел в глаза Лазарь, но даже сквозь ее темно-коричневые линзы он чувствовал, как она смотрит в него, в его суть.

– Тогда что? – Лазарь убрала его руки и сделала шаг назад.

– Есть горстка людей, стоящих за всем происходящим. Именно они на протяжении долгого времени не дают миру дышать спокойно.

– Да ты, друг мой, конспиролог. – Мария слегка хлопнула себя ладонью по лбу. – Как я сразу не догадалась… Масоны, иллюминаты и новый мировой порядок… я угадала? – она села на диван.

– Тогда почему ты назвала людей на вечере памяти врагами?

– Потому что все они имели отношение к преступлению против моего народа.

– Но не только твоего. Не вы первые, не вы последние. Ты же понимаешь, что не будь этих людей, то многого бы не случилось?

– Хмм, как говорится, хорошие люди должны собраться и убить плохих людей? Это твой план? – Лазарь снова закурила. – А ты в курсе, что если отрубить многоглавому змею голову – на ее месте вырастет другая? Свято место пусто не бывает. – Она покачала головой, выпуская дым и забираясь на диван с ногами.

– А никто и не говорит рубить по одной голове. – Тогай хитро улыбнулся и сел в кресло напротив Марии. – Я говорю о самоубийстве змея, он сам откусит себе головы, сам бросится на нож.

– Ок, а что будет дальше? Ну, умерли все плохие, дальше что? Их приспешники останутся и…

– Не останутся, – перебил ее индеец. – Для этого должна быть разрушена вся система.

– А какая мне польза? Как это ваша свобода вернет мне утраченное? – она вдруг осеклась и задумалась. – Или я жертвенный агнец, жаждущий смерти, и потому отличная находка?

– Не все, что ты потеряла, можно вернуть, но многое.

– Я не против смертельного финала, но против того, чтобы мне врали. Что твой прадед предсказал бледнолицему вестнику?

– Он сказал, что ты вернешься домой, туда, где все началось.

– И? – развела она руками.