Тень Великого Древа (СИ)

- Быть может… - граф помедлил, будто всерьез задумался над вопросом.

- Я хочу, чтобы вы разок, исключительно для разнообразия, соблюли вассальную клятву. Испытайте новые ощущения: каково это – послужить своему сюзерену!

Флеминг нахмурил густые брови:

- Вы просите меня сражаться за вас?

От подобной наглости Эрвин поперхнулся.

- Да, именно прошу! Бью челом и умоляю: подготовьте три красивых женских гроба. Они могут пригодиться в самом скором времени.

Флеминг окаменел лицом, будто лишь теперь осознал, что к чему. Правда, Виолетта смазала впечатление:

- Папенька, не бойтесь, никто меня не убьет. Еще чаю хотите?..

Граф пропустил мимо ушей. Повернулся к аббату, тот кивнул в знак молчаливой поддержки. Флеминг сказал:

- Милорд, этого не может произойти. Я не предам избранника богов и не перейду на вашу сторону. Просите что угодно, но не это.

- Я не прошу. У меня в заложниках ваша семья. Вы понимаете, кто такой заложник?

Почесав бороду, Флеминг изрек:

- Милорд, моя вера слаба. Вы – враг Избранного. В вашем лице боги послали мне испытание. Смогу ли я положить дочерей на алтарь истинной веры? Принесу ли их в жертву ради служения богам? Будь я крепок духом, не задумался бы ни на миг. Послал бы батальоны уничтожить вас и проложить дорогу Избранному… Я слаб, милорд, лишь потому говорю с вами. Но не настолько слаб, чтобы предать святого человека!

Эрвину захотелось плеснуть кипятком в эту мерзкую морду. Бесстыдство, позерство и двуличие! «Не смогу предать…» Да ты предавал трижды за прошедший год! «Принесу ли в жертву дочерей?..» Ты же, скотина, без жалости это говоришь, с одним самолюбованием!

Ориджин с трудом сохранил спокойствие.

- Святости в Шейланде меньше, чем в одном волоске моей сестры. Если вы обманули ее, не понимаю, отчего бы не повторить подвиг.

Флеминг стиснул зубы, будто возмущенный святотатством. Вместо него ответил аббат:

- Граф Виттор Шейланд явил миру чудо воскрешения. Он побывал на Звезде и принял на чело лобзания Праматери Ульяны. Нет никаких сомнений, что он избран.

Аббат выглядел чуть меньшим фанатиком, чем граф, и Эрвин обратился к нему:

- Поймите: живучесть Виттора – всего лишь действие набора Предметов. Давайте снимем с него Абсолют и заново убьем. Клянусь вам, Виттор начнет гнить, как обычный покойник!

- Верующий человек не может допускать подобных мыслей.

- Но почему? Если Виттор свят, он воскреснет и без Абсолюта. Но если помрет – значит, был не святым, а обычным лжецом.

- Проверка будет означать сомнения. Мы оскорбим богов, усомнившись в их Избраннике.

- Да не Избранник он! – вскричал Эрвин.

Граф Флеминг хлопнул по столу:

- Довольно! Я не обнажу меча против Виттора. Этого не будет.

Эрвин тяжело вздохнул. Что теперь делать-то? По логике вещей, нужно выхватить меч и зарубить Виолетту. Но рука не поднималась: она-то, в сущности, неплохая девчонка, и уж точно не виновата в скотстве отца… Заметив сомнения герцога, аббат Хош высказал аргумент:

- Вспомните, милорд: ваша леди-сестра тоже предала своего сеньора и мужа. Но она поступила согласно своей вере, и боги оказали ей милость, оставив в живых. Проявите и вы уважение к тем, кто крепок верою.

Эрвин вспомнил книгу отца. Были там такие слова: «Искусство отступления – неоцененный талант полководца. По вине бардов принято считать похвалою слова: «Он никогда не отступает». На деле, вывести армию из безнадежного боя с минимальными потерями - признак великого мастерства».

- Что ж, - сказал герцог, - ради ваших дочерей я пойду на уступку. Вы можете не сражаться против Виттора, но не сражайтесь и за него. Устранитесь от боя.

Флеминг сразу оживился:

- Как именно?

- Не участвуйте в битве за Первую Зиму. Под любым предлогом останьтесь в тылу. А сыну прикажите вернуть его батальон в Беломорье. Кольцо блокады вокруг Первой Зимы разомкнется, и я смогу прийти на помощь отцу.

Граф поскреб бороду.

- Мой батальон сейчас стоит в Створках Неба.

- Отлично, там и останьтесь, наблюдайте битву со стороны. Кто бы ни победил, вы будете невредимы. Лишь уберите батальон Осмунда с северной дороги, дайте мне путь к Первой Зиме.

- Когда мои дочери получат свободу?

- Сразу после битвы, при любом ее исходе.

- Если вы погибнете в бою, как я узнаю, где они?

Эрвин показал ему конверт и спрятал в нагрудный карман.

- Здесь указано место. В худшем случае записку найдут на моем теле.

- А если вы одержите победу?..

- Клянусь Агатой: я отпущу ваших родных в тот же день.

Виолетта тряхнула головой:

- Соглашайтесь же, папенька! Вы совсем ничего не теряете!

- Милорд, - сказал граф, - ваше предложение исполнено чести. Я рад слышать достойные слова, но один вопрос еще не оговорен. В случае вашей победы, что будет лично со мной?

Вот сейчас было бы хорошо вспомнить какую-нибудь милую казнь, придуманную дедом или прадедом! Эх, невежество…

- Имеются два варианта. Я могу отрубить вам голову в назидание другим вассалам. А могу удовлетвориться извинениями.

- Грм, - откашлялся граф.

Аббат расшифровал:

- Граф Бенедикт находит предпочтительным второй вариант.

- Я тоже! – ввернула Виолетта.