Тень Великого Древа (СИ)

Многие ганты прислушались к Шейланду, но многие и возражали. Как пройти этот мост, сожри его Червь?! Мы не хотим дохнуть только затем, чтобы волк вернул себе замок! Похоже, один из них так и сказал: «Волк!» Этот шаван был громадным и одноруким. Он подъехал вплотную к Рихарду, ткнул в его грудь и с отвращением выплюнул слово. Все замерли в ожиданье.

Рихард скривил губы в ледяной улыбке и указал на меч однорукого: «Скажи клинком, а не словом!» Потом заложил за спину свой Перст. Вдох спустя шаван атаковал. Меч вылетел из ножен, рассек воздух, точно вспышка молнии, и устремился Ориджину в шею. Но в футе цели утратил скорость, бессильно упал на горжет. Ужас побелил щеки шавана, когда Рихард взял меч за клинок и выдернул из его руки. Поднес рукоятью к лицу степняка: смотри, я могу забить тебя эфесом, как дубиной; я могу шеей остановить стальной клинок; я все могу на этой земле! Хотите победить северян? Так слушайте северянина! За мной!

Схватив меч двумя руками, он сломал его об колено. Бросил шавану рукоять, а клинком взмахнул над головой и ринулся в атаку. За мной, сыны Степи! За мной, сучьи дети! За мной!

Однорукий был первым, кто пустил коня вскачь. Следом – мрачный воин Пауля. Следом ганты и ханиды, а за ними пришла в движение вся орда. Тысячи всадников хлынули, словно бурная река.

* * *

Джоакин Ив Ханна въехал в Первую Зиму как завоеватель. Это оказалось легко.

Северяне готовились к обороне: запасли смолу, стрелы, ядра, расставили стрелков, укрепились как смогли. Ворота обшили стальными листами, крыши башен и галерей облили водой, которая превратилась в лед. Даже тысяча огненных стрел не подожгла бы стены, но Перст Вильгельма – не стрела. Два залпа испарили лед, от третьего вспыхнула кровля и балки. Затем ударила плеть – и горящая крыша галереи осыпалась на головы защитников. В ворота всадили дюжину вспышек, листы железа расплавились и потекли, обнажив дубовые брусья. Просмоленный дуб вспыхнул, как факел; удары плетей довершили дело. Ворота упали, войско Хориса хлынуло в город.

Теперь сир Джоакин шагал по мостовой между серокаменных домов, обветренных и потемневших за века. На островерхих крышах белели снежные ковры, над крышами вставали шпили ратуши и собора, а выше шпилей вздымалась вершина горы Агаты. Боевая горячка утихала, Джоакина охватывал восторг. Это же Первая Зима! Мы победили!

Рядом шел граф Шейланд. Генерал Хорис предложил ему коня, но Избранный отказался:

- Хочу пройти здесь своими ногами. Душенька учила меня любить Север – и кажется, я постиг эту науку!

Лицо Избранного сияло, как и доспехи. Победа была очевидной. Передовые отряды подавили слабое сопротивление, спалили Перстами несколько домов – и горожане попрятались в норы, как мыши.

- Вот что я понял: легко любить северян, когда они тебя боятся. Из этих людей выходят отличные вассалы, нужно лишь как следует напугать их и поставить на колени. Север, стоящий в этой позе, вполне заслуживает любви.

Что-то царапнуло Джоакина в графских словах. Он не понял, что именно – он вообще туговато соображал после того, как грохнулся с лошади. Однако счел нужным возразить:

- Ну, милорд, тут не совсем… Город еще может…

- Он переполнен людьми, - подтвердил Хорис. – К населению прибавились десятки тысяч беженцев из Лида. Если рискнут вылезти из погребов...

- Беженцы нам на пользу! – живо ответил граф. – Лидцам уже довелось уйти на мороз, бросив свои дома. Они умерят пыл местных жителей и подадут полезный пример: страха.

Тут распахнулись ставни одного из близких домов. Нечто блеснуло в окне – топор или нож. Граф тут же переместился, а Джоакин всадил в окно вспышку Перста. Внутри полыхнуло, кто-то дико завопил… И все, этим окончилась попытка. Не открылись другие окна и двери, мещане не повалили на улицы, чтобы тоже умереть в огне.

- Страх – полезнейшее чувство, - сказал граф, возникнув подле генерала. – Страх – наш друг и помощник. Сир Джоакин, подожгите-ка вон то строение…

Трехэтажный дом с коновязью у крыльца стоял совершенно смирно, как и большинство домов, но под окном болтался флаг с нетопырем. Джоакин испепелил тряпку, а граф попросил:

- Весь дом, будьте добры. Пускай думают, чьи флаги развешивать.

Снова что-то царапнуло душу, но рыцарь Печального Холма не стал долго думать. Четыре выстрела – и дом запылал. Раздались крики, распахнулась дверь в переулок, люди побежали прочь, даже не пытаясь тушить.

- Их не убивайте, - попросил граф. – Пусть перескажут урок остальным.

Джо успел заметить: там был лишь один мужчина и трое женщин, и четверо детей. Неужели граф думает, что я стал бы их расстреливать?

- Милорд, - сказал Джоакин и запнулся. Сложная мысль никак не могла оформиться в слова. Все-таки сильно он приложился о землю. - Милорд, мы же это, победили…

- Конечно. Город пал, а значит, замок обречен. Мы даже можем его не штурмовать: без поставок из города крепость задохнется.

- Значит, мы, как победители, могли бы проявить, ну…

- Милосердие? – с усмешкой уточнил граф.