Тень Великого Древа (СИ)

- Да тьма сожррри! Кайры вы или нет? Соберрритесь, тряпки!

Как тут леди Магда заметила кое-что:

- Муж мой, а что происходит в лабиринте? Кажется, кто-то бежит…

Птаха сместилась, подставив взглядам лабиринт. Верно: там бежали люди. Не один, не два и даже не сотня. Судя по виду – обозные слуги, судя по числу – чуть ли не весь обоз! И бежали они из тыла к фронту. Неслись, сломя голову. Спотыкались, скользили, цеплялись друг за друга, взбирались по двое на коней и ослов… Лишь одна сила могла заставить их бежать в таком направлении.

- Обоз атакуют с тыла!

* * *

Говорят: у страха глаза велики. Это не соответствует истине. На самом деле, глаза у страха закрыты. Испуганный человек не видит ничего, кроме единственного пути к спасению.

Хвост армии Избранного подвергся атаке с тыла на узкой горной дороге. Ужасный враг вел огонь Перстами Вильгельма и сзади, и с боков. Обозные слуги увидели один способ выжить: бежать вперед, к Первой Зиме. Там Избранный, там свои солдаты – они защитят! Охваченный паникой обоз хлынул в долину.

При въезде в нее размещался резерв графа Шейланда: второй нортвудский полк. Сзади, с Лидской дороги, прямо на позиции медведей выбежала толпа перепуганных слуг:

- Нападают! Убивают! У них Персты! Спасайся, кто может!

К чести своей, нортвудский полковник не поддался панике. Он приказал немедленно развернуться и приготовиться к тыловой атаке. Но куда девать тысячи обозных, которые очутились между его позицией и наступающим врагом? Полковник велел солдатам расступиться и пропустил бегущих дальше в долину, в ледяной лабиринт. Обозные слуги – кто пешком, а кто верхом – помчались между нортвудских воинов.

Эрвин София знал этого полковника в лицо и проехал буквально в трех шагах. Полковник не смог предположить, что один из беглецов – больной несчастный тип в одежде извозчика, испачканный сажей, сидящий на одном коне с грудастой бабой – не кто иной, как герцог Ориджин. Вместе с потоком беглецов Эрвин въехал в родную долину.

И затаил дыхание, силясь осознать, что происходит на поле боя. Чертов лабиринт – какой идиот его построил! – сильно мешал наблюдению. В просветы между глыб Эрвин видел то одно, то другое. Из хаотических обрывков собиралась картина.

Вот город… Собор Агаты, любимая фреска, игры с сестрой, поцелуи с Виолеттой. Парады на проспекте Славы, рынок, леденцы и белые голуби, мамин театр, ратуша с башенными часами, библиотека, чтобы скрыться от кайров и читать, пока не видят… Нет, это всего лишь память. Глаза наблюдают следующее: ворота выбиты, на башне флаг – явно не наш, на стенах солдаты – чужие. Над крышами дымные хвосты. Один, третий, седьмой... Город взят штурмом и подожжен Перстами. Идова тьма!

Вот озеро перед замком… Небесная лазурь с отражением скал. Несколько уток, отара овец на водопое, лодочка у причала. Иона: «Покатай меня», а Рихард: «Смотри, как я могу!» Разбегается по причалу, сверкая босыми пятками, прыгает лихо, с кувырком… Нет, это было когда-то. Сейчас озеро покрыто белым льдом с темными угольками трупов. Над ним стелется дым. Отец облил лед горящей смолой из камнеметов. Отличное решение: дымовая завеса мешает вражеским стрелкам. Персты не могут бить с дальнего берега.

Вот Рихард… «Эрвин, ты смешной! Это ж не прутик, а меч! Держи твердо, напряги запястье». Он в тренировочном зале, голый по пояс, поджарый, красивый. Любуется собой на фоне мелкого братца… Нет же, глупая память, снова ты путаешь! Рихард – вон там: не человек, а личный вымпел командира. Успешно ввел шаванов в бой и теперь скачет на северный фланг. Там, за валом, стоит наш батальон, прикрывая подступы к стене. Над батальоном знамя Блэкберри – того самого, кому Рихард служил греем.

А вот и замок. Сжимается сердце. Ненавистный замок, обожаемый замок, предмет горечи и гордости, обиды и восторга. Здесь все: великий каменный отец, семнадцать правил, сон под крики часовых, посвящения в кайры, слуги смывают кровь с мостовой. Здесь мать – глухая, особым способом закрытая, сбежавшая в облака. Здесь сестра – ранимая, как лепесток розы, единственная, живая. Здесь: стыд, бесконечный, днем и ночью, без продыху, за любой поступок. И здесь же – гордость: первая, нежданная, потому дикая. Я вернулся живым из Запределья. Я воин, я герцог. Я – Север!

К этому замку Эрвин чувствует то же, что булатный клинок – к кузнечному молоту и огненному горну.  Замок - мучитель и создатель в одном лице. В данный момент он гибнет.

Центральный корпус врага – шаванский – добрался до южного моста. Они не спешат идти на штурм, а методично, с минимальными потерями расстреливают замок. Мечут огненные стрелы в бойницы галерей, в окна жилых башен. Вспышка. Вспышка. Озерная башня, комната с трофеями. Вспышка. Южная башня, офицерский салон. Вспышка. Вспышка. Моя спальня. Будуар сестры. Вспышка…