Тень ветра

— Согласны? Вы помните Пенелопу, Хасинта? Пенелопу Алдайя? О ней мы и хотели узнать.

У Хасинты внезапно загорелись глаза, она кивнула и прошептала:

— Моя девочка, — казалось, она сейчас разрыдается.

— Именно. Помните, а? Мы друзья Хулиана. Хулиана Каракса. Того, что писал страшные истории, вспоминаете, правда?

Глаза у старушки блестели, было такое впечатление, что Фермину несколькими словами и прикосновениями удалось вернуть ее к жизни.

— Отец Фернандо из школы Святого Габриеля нам сказал, что вы очень любили Пенелопу. Он тоже вас очень любит и каждый день о вас вспоминает. Если он не приходит чаще, так это только из-за нового дятла-епископа, который завалил его таким количеством месс, что он скоро голос потеряет.

— Вы хорошо едите? — вдруг обеспокоенно спросила старушка.

— Глотаю не жуя, Хасинта, у меня мощный обмен веществ и все сгорает. Под одеждой я весь из мускулов, потрогайте. Как Чарльз Атлас[ 83], только более волосатый.

Хасинта успокоилась. Она смотрела только на Фермина, обо мне забыла совершенно.

— Что вы можете рассказать нам о Пенелопе и Хулиане?

— Они у меня ее отняли. Мою девочку.

Я шагнул вперед, чтобы вмешаться, но Фермин бросил на меня взгляд, говоривший: молчи.

— Кто отнял у вас Пенелопу, Хасинта? Вы помните?

— Он, — сказала она, поднимая глаза со страхом, будто кто-то мог нас слышать, и это ее пугало.

Фермин задумался над выразительным жестом старушки и проследил за ее взглядом.

— Вы имеете в виду Господа всемогущего, властелина небесного или же отца сеньориты Пенелопы, дона Рикардо?

Старушка спросила:

— Как Фернандо?

— Священник? Распрекрасно. Когда-нибудь он станет папой, и вы окажетесь в Сикстинской капелле. Он передавал вам большой привет.

— Понимаете, он — единственный, кто ко мне приходит. Он знает, что у меня больше никого нет.

Фермин покосился на меня, и мы оба подумали об одном и том же. Хасинта Коронадо была гораздо более в своем уме, чем это можно было предположить по ее виду. Тело угасало, но нетронутые разложением разум и душа продолжали мучиться в этом убогом приюте. Я спросил себя, сколько подобных ей и тому распутному старичку, указавшему нам, где ее найти, заперты здесь, как в тюрьме.

— Он приходит, потому что очень вас любит, Хасинта. Потому что помнит, как вы заботились о нем, кормили его, когда он был мальчишкой, он нам об этом рассказал. Помните, Хасинта? Как вы ходили забирать из школы Хорхе, и Фернандо, и Хулиана?

— Хулиан…

Ее голос был еле слышным шепотом, но лицо озарилось улыбкой.

— Вы помните Хулиана Каракса, Хасинта?

— Я помню день, когда Пенелопа сказала мне, что выйдет за него замуж…

Мы с Фермином удивленно переглянулись.

— Выйдет за него? Когда это было, Хасинта?

— Когда она впервые его увидела. Ей было тринадцать, она не знала ни кто он, ни как его зовут.

— Почему же она решила, что выйдет за него замуж?

— Видела. Во сне.