Тень воина

Народу вокруг оказалось не много. Похоже, в городе, сплошь построенном из дерева, пожары были не в диковинку и туземцы не обращали на них большого внимания. Только ходил вокруг какой-то рыжий мужичонка принюхивался, глазами зыркал. По всему видно — княжий соглядатай. Стражники, что стояли вокруг пожарища смотрели на него без подозрения, но и без любопытства. Маг краем глаза посмотрел на него и забыл. Мало ли любопытствующих вокруг пожара бродит? Немало… Ну вот и он за любопытного сойдёт.

Он сделал несколько шагов вперёд и перешёл ту невидимую черту, что в глазах стражников отделяла простого любопытного от того, с которого можно содрать парочку монет.

Выбрав стоящего одиноко воина, Игнациус направился к нему.

Страж покосился, но сделал это так лениво, что Игнациус понял, что гнать его от пожарища никто особенно не будет. У воина было лицо стяжателя, сразу подсказавшее Игнациусу, что следует делать. Можно, конечно было просто сказать слово Послушания, заставить воина вообще позабыть о том, что возле пожарища кто-то бродит, но город — не лес, рядом мог оказаться какой-нибудь местный колдунишка, кто обязательно почувствует присутствие собрата по ремеслу. Простые решения чаще всего оказываются самыми правильными. Серебро и золото очень часто лучше всякого колдовства отшибают человеческую память.

Игнациус нарочито медленно развязал кошель, что по местному обычаю заткнул за пояс и достал серебряную монету. Поймав блестящей стороной солнечный луч, направил его в глаза стражу. Тот выпрямился, повернул голову и тогда маг, не сомневаясь, что воин разглядел всё, что нужно, разжал пальцы, отпуская монету в горячие угли, и шагнул вперёд.

Развалины ещё хранили вчерашний жар. Мелкие дымки курились то тут, то там, если налетавший ветер касался углей. Игнациус настроился, пытаясь почуять колдовство. Но ничего не ощутил. Совсем ничего. Пожар тут был самый настоящий, без обмана. Жар опалил дерево, искорёжил металл, обрушил крышу. Маг ногой подвинул бревно, откатил в сторону. Под ним лежала груда глиняных черепков, до пожара наверняка бывшая горшком или рукомойником. Вперемешку с ними лежали стеклянные осколки.

Смотреть на развалины можно было до бесконечности, но Игнациус предпочитал не смотреть, а знать. Он повернулся к воину, пристроившемуся за спиной и без любопытства смотревшему на него.

— А скажи, благородный воин, куда подевался хозяин этого дома?

— А тебе зачем?

— Для дела. Я приехал к нему из самого Киева. Мне сказали, что он лучший в этих землях лекарь и знаток трав.

— Лекарь? — удивился воин. — Какой же он лекарь? Тут жил княжий гость. А лекарь живёт дальше по улице.

Он махнул рукой в сторону. От этих слов озабоченность, что присутствовала на лице Игнациуса, растаяла, словно снег в бане.

— Какое счастье! — Воскликнул он, и воин не на мгновение не усомнился, что заезжий купец и впрямь счастлив. — А я уж, было, подумал, что напрасно столько проехал. Так, где же он живёт?

Страж неопределённо ткнул рукой сторону.

— Там.

Игнациус уронил ещё одну монету, сделавшую воина вдвое словоохотливее.

— Вон видишь дом с железным петухом на крыше?

Игнациус кивнул, посмотрел на угли у себя под ногами.

— Да. Не повезло княжескому гостю. Стоило ли ехать в гости, чтоб сгореть?

— Этому стоило, — тут же откликнулся страж. — Не самый лучший был человек. Колдун. Сволочь.

— Да ну! — удивился Игнациус. — Колдун? А я слышал, что колдуны не горят?

— Горят! — с уверенностью и удовольствием развеял его сомнения воин. — Ещё как горят! Костей даже не осталось! Всё подчистую с дымом ушло!

— Ты так говоришь, словно сам и поджёг… — засмеялся Игнациус. — А? Нет?

— Да нет… Не я. Другой смельчак нашёлся…

Сожаление, проскользнувшее в голосе стража, похоже, было самым настоящим. Игнациус, уже повернувшийся чтобы уйти, спросил:

— Что ж это за смельчак, что решился на колдуна руку поднять?

— Не смельчак. Дурак местный.

Слово для Игнациуса всегда оставалось только словом. Он предпочитал во всём убедится лично.

— Поймали? Я слышал, что князь у вас крут, да на расправу скор.

— Правильно слышал. Всё так и есть, только убежать успел дурак-то…

— Ловят? — спросил Игнациус, не сомневаясь в ответе.

— А то… Он ведь не просто колдуна убил и сбежал.

Надеясь получить и третью монету, воин наклонился к уху.

— О колдуне поговорили бы и забыли, и горевать то бы никто не стал — чужой человек… Он что-то важное унёс.

— Дурак? — недоверчиво произнёс Игнациус. — Какой же он дурак, если сбежал, да ещё и золото с собой прихватил? Это он поумнее нас с тобой будет!

Воин оглянулся и понизил голос до шёпота.

— Какое золото? Вещь он колдовскую какую-то прихватил. Князь наш за неё готов был колдуну семь шапок жемчуга отвесить, а Гаврила утащил… Семь шапок!

Глаза у него выпучились, словно он сам был князем и страдал оттого, что пропала чудная диковина.

— А что за вещь-то?

Воин пожал плечами.

— Не знаю. Может шапка-невидимка, а может и сапоги-скороходы… Или вовсе меч-кладенец.

Краем глаза Игнациус увидел, как стоявшие с другой стороны пепелища дружинники сдвинулись с места и направились к ним.