Тень Войны - 2. Тень Земли

- Что странно? - подозрительно посмотрел на Исполнителя юноша, забыв о приветствии или возмущении, связанном с появлением незваного гостя при весьма личном разговоре.

- Эта сказка... - задумчиво пояснил призрак. - Я и не думал, что ей уготована такая долгая жизнь, и что она окажется настолько связанной с вашими судьбами. Да, не удивляйтесь, - уже немного хитрым тоном ответил энергон на вытаращенные глаза молодых людей. - Я имею непосредственное к ещё одной строчке истории, оказавшейся значимой для вас. Во времена Последней Войны я был на Валориане. Инкогнито, насколько это было возможно при моём-то виде. Впрочем, особо скрываться не приходилось. Собраться огнём и мечом шли по далёким краям, насаждая веру в себя, а якобы-затихший уже Крель-Шамб в то же время задыхался от новых противоречий, не замедливших прийти на место старых.

В этот момент вдалеке показался прогуливающийся человек. Исполнитель отвлёкся, чтобы скрыть себя и собеседником магглоотталкивающим заклинанием, в мгновение ока сотворил для юноши и девушки ледяную скамью, оказавшуюся на удивление нехолодной, и обратился к магорианке:

- Тлея, насколько глубоко ты знаешь историю своего рода?

- Ммм... - вопрос заставил девушку задуматься. - Честно говоря, всего на пару сотен лет...

Александр смущённо покраснел. Он вряд ли мог похвастаться и одним столетием.

- Наверное, ты думаешь, что твои предки по отцовской линии жили ближе к северу?

- Эээ... Кажется, да... - всё-таки упоминание отца заставило девушку помрачнеть.

- История Валориана редко хранит имена настоящих героев, - похоже, призрак на самом деле был опечален. - Когда глупцам ставят памятники только за то, что они лизали пятки так называемым «божествам», дочь древнейшего рода даже не знает, что когда-то Тлео Камю служил офицером армии Империи Магора под началом Лиен Арэна. Он оказался намного умнее командира, увидав зверства новой «высшей силы». Пока Арэн прыгал перед «богами» на задних лапках, Тлео спасал жизни тысяч сородичей от обезумевших фанатиков, решивших к возвращению своих господ очистить империю от всех «неискренне верующих». Вы, без сомнения, считаете меня бессердечным монстром, способным хладнокровно смотреть на гибель людей? О, можете не возражать, - вяло усмехнулся он в ответ на попытку молодых людей тактично соврать. - У вас есть все основания думать так, и я не стану вас винить. Но даже я не способен видеть, как несчастные страдают без всякого смысла из-за безмозглости моих собратьев. Судьбе было угодно свести нас с Тлео, и... как это ни странно, он стал одним двух настоящих друзей, что были у меня среди смертных. Он ненавидел фанатиков от всей души, и в отношении них был весьма жесток, но, тем не менее, обладал душой истинного героя. Мы сражались с ним бок о бок в нескольких тайных операциях, когда вокруг были лишь десятки врагов - ведь я не мог рисковать своим разоблачением, а уверен был лишь в Тлео. Поэтому мы не брали пленных, и надеялись, что сумеем сдержать мерзавцев до возвращения их повелителей, которым бы определённо не понравилась чрезмерная ретивость паствы. Однако они всё-таки собрали силы и нанесли удар. Я не имел возможности участвовать в большом сражении, да и собратья были на подходе... Тлео понял меня, и попросил лишь сохранить жизнь его ребёнку, так некстати родившемуся за год до конца войны и сразу угодившему в центр мясорубки. Я должен был доставить малыша к родителям матери, жившим на севере, пока она с мужем во главе верных солдат сдерживала натиск фанатиков. Вам, конечно, трудно представить меня в роли няньки, - голос Исполнителя отдавал откровенным презрением, хотя повода никто из слушателей вроде не давал. - Тем не менее, тогда я, наверное, чувствовал себя живым как никогда более. По пути мне не удалось придумать ничего лучше, кроме как рассказать младенцу ту самую сказку о далёкой планете. Кажется, она ему даже понравилась... Поэтому я сотворил бумажку с её текстом и оставил на пороге дома вместе с малышом как прощальный подарок.

Теперь воспоминания о прошлом сделали тон призрака мягким, но тоска по ушедшему времени ясно просачивалась через общую нежность, с которой он произносил фразы. Сколь бы удивительным не было заявления энергона, какие бы чувства не питали к нему молодые люди, и как бы не было трудно представить себе картину с завёрнутым в пелёнки младенцем на руках у древнего призрака, слушатели просто не могли не поверить в искренность Исполнителя. Возможно, будь у него глаза, на них бы сейчас наворачивались слёзы... Вряд ли, но... кто знает, насколько ранимой может оказаться на первый взгляд холодная душа...