Тень за спиной

Бреслин все еще ждал реакции, холодный и жадный полицейский взгляд прятался за легкой ухмылкой. Он явно ждал, что беседа завершится или моими благодарными признаниями о том, что накопилось в моем маленьком бедном сердечке, или тем, что я буду бегать по потолку, а то и тем и другим сразу. Он всю свою энергию в это вложил. Даже жаль так ее разбазаривать.

— Напарник должен прикрывать спину. Всей этой беседы не произошло бы, если бы он был честен с тобой.

— Может быть, он не видел причин, по которым я должна это знать.

— Что за чушь. Конечно, блядь, ты должна знать. Должна была узнать немедленно, много месяцев назад. Ты держишься здесь на честном слове. Ты понимаешь это, Конвей?

Бреслин навис надо мной. Его неуклюже надвигающийся силуэт всегда действовал устрашающе на подозреваемых, находящихся на грани признания.

— У тебя остался один патрон. Если ты вытащишь голову из задницы и перестанешь относиться ко мне как к злейшему врагу, мы покончим с этим делом в течение недели. Я смогу поручиться за тебя в отделе, а мое слово имеет некоторый вес. И тогда, если ты сможешь наладить нормальные отношения с ребятами и все будет в порядке, ты станешь достоянием отдела, и, как я уже сказал, это кое-что для меня значит. Но если ты будешь продолжать от меня закрываться из-за долбаного комплекса мученицы, то это дело развалится, и я не приму твою сторону, потому что мне не нравится, когда мое имя ассоциируется с развалившимися делами. И тогда — я не знаю, как сказать это красиво, — тебе трындец. — Он привалился к стене, сунул руки в карманы. — Тебе решать.

Рыцарь в блестящих доспехах готов спасти меня, если только я ему позволю.

Я не позволила. Нет, я готова принимать помощь, без вопросов, но только от Гэри и Блохи. А спасение, когда ты почти утонула, испробовав все средства, и ничего не помогло, — это нечто другое.

Если кто-то спас тебя — он тебе должен. Не потому что ты должен ему, это как раз можно уладить обратными одолжениями или бутылками с алкоголем да хорошими стейками. Спаситель должен тебе, потому что ты больше не управляешь своей жизнью. Ты несчастный захлебывающийся неудачник, беспомощная принцесса, обделавшийся слабак, которого спас от опасности, или бесчестья, или унижения отважный и великодушный герой, и теперь он за тебя все решает, потому что ты более не являешься главным героем своей истории.

Я с самого начала неправильно понимала Бреслина. Он не хочет меня утопить. Он хочет заполучить меня в безраздельное пользование. Так вот почему Маккэнн пытался меня смягчить, подсунув спасенную страницу показаний, и показной сердечностью.

Может, у Бреслина вырос зуб на Роше и ему нужна группа поддержки. Может, шеф подумывает об уходе, а золотой мальчик узнал об этом и считает, что если подчинить плохую девчонку, то его шансы на должность возрастут. А может, у него и нет конкретных планов, но он понимает, что я легкая добыча и смогу пригодиться. Я бы посмеялась, если бы оставались силы. Я больше никому не пригожусь. Не в этом отделе.

Бреслин постукивал по карману с телефоном.

— Конвей, — сказал он уже мягче. — Я не должен был тебе это рассказывать, помнишь? Я мог бы просто взять Рори и сделать все сам. Я поделился с тобой, потому что считаю, что для всех будет лучше, если мы объединим усилия. Лучше для расследования, для отдела, для тебя и — да, для меня тоже. — Он улыбнулся, идеальное сочетание отеческого тепла и профессионального уважения. — Давай признаем, Конвей. Ты и я — хорошая команда. Мы прекрасно поработали с Рори в воскресенье вечером. А имея это, — он хлопнул по карману, — справимся еще лучше.

Я собралась сказать, куда он может засунуть свое предложение о спасении, но сообразила, что это неважно. Мне уже не надо волноваться о том, что Бреслин спасет меня, что будет мне должен, о том, что я тону, обо всей прочей хрени. Какие бы планы он на меня ни строил, им не суждено осуществиться. Он прав, мы хорошо работаем вместе, и неожиданно я могу этим воспользоваться, не заморачиваясь последствиями, как и долбаный Рори Феллон. Уходить — это круто. Почему я не подумала об этом еще несколько месяцев назад?

— Хорошо, — сказала я. — Давай так и сделаем. Но мы не предъявим эту запись, пока я не скажу. Хочу ее придержать.

— Договорились. По твоему сигналу. — Бреслин улыбнулся. — Мы славно повеселимся, Конвей. Когда мы покажем запись, Рори все свои трусики в горошек описает.

— Даже лучше, — сказала я, и Бреслин вопросительно изогнул бровь. — Мы же будем искать мотив или, по крайней мере, то, что спровоцировало нападение. Правильно?

Бреслин выдохнул уголком рта.

— Хорошо. Ищи. Мне как-то неважно, почему он это сделал, если я могу доказать, что сделал это именно он.