Тень за троном

Чего не учли купцы – это того, что царевич Федор Алексеевич мягкостью нрава не страдал. Романовская кровь, этим все сказано. И того, что когда договариваются несколько человек, один предатель среди них завсегда найдется. Уж какой у апостолов срогий отбор был, так и там Иуда влез! А тут-то сам Бог велел прогнуться перед новой властью.

Донос был получен, царевич прочел его и отреагировал как надо и вовремя.

Не так уж и много русских пострадало – человек двадцать. А потом на кораблях подошли войска, совершенно случайно оказавшиеся неподалеку на учениях, и по улицам Риги полилась уже шведская и немецкая кровь. Виновных вешали без суда и следствия, не слушая криков и не глядя на предлагаемые откупы.

Любой, кто поднимет бунт против русского государя – смерти повинен! Не нравится тебе – уходи с этой земли прочь. А коли не ушел – так исполняй его законы.

Бунт был подавлен, о чем Федор и отписал старшему брату.

А то ж! Нельзя допускать беспорядков на вверенной территории. У него жена нервничает. Первая беременность У Шан окончилась выкидышем, но китаянка так хотела подарить мужу наследника!

Естественно, царевичу было не до разбирательств. Подавить бунт так, чтобы никто впредь не посмел и носа высунуть, – и обратно, к жене.

Так-то.

* * *

– Курляндия. Так далеко…

Софья пожала плечами:

– Далеко. Но Испания не ближе. И Португалия. Радуйся, что вообще замуж выходишь, а не пустоцветом жизнь проживешь.

Феодосия скорчила гримаску. На мордашке появилось обиженное выражение.

– Страна чужая, вера не наша, муж не любит…

– Все от тебя зависит. Захочешь – полюбит, – Софья принялась отвечать с конца. – От веры ты все равно не отрекаешься. Даже если и сходишь в чужую церковь, Патриарх тебе уже отпустил этот грех. И еще не раз отпустит. И священник православный в твоей свите будет. А страна чужая… Ты уверена, что ею не будут править твои дети? Или внуки? Рано или поздно?

Феодосия посмотрела на сестру. Все-таки она была Романова до мозга костей, и кровь в ее жилах так же отравлена навек ядом власти.

– Ты хочешь сказать?..

– Я тебе ничего не говорила и не скажу. Но все зависит от тебя. Сумеешь мужа очаровать и привязать – сумеешь и править через него, и детей у тебя никто не отнимет. Образ мы тебе слепили подходящий, этакая очаровательная глупышка, которую сложно принять всерьез, опасаться тебя сначала не будут, а потом и поздно окажется. Наши люди с тобой тоже поедут…

– А если их из дворца удалят?

– Из города все одно не выгонят, найдется способ с тобой связаться. Но думаю, пару доверенных служанок тебе оставить разрешат, а там посмотрим.

Феодосия кивнула.

Страшно ехать в Курляндию, страшно выходить замуж за сына старого герцога, страшно строить отношения с новой родней…

Выбора все равно не было.

Она справится!

1680 год

Герцог Курляндский в упор рассматривал стоящую перед ним девушку.

А ведь порода, иначе и не скажешь. Царевна. Другие под его взглядом смущались, начинали переступать с ноги на ногу, кусать губы, мять в руках платье, так или иначе выказывали свое смущение. А эта стоит, смотрит отстраненным взглядом, чуть улыбается – и совершенно не похоже, чтобы смущалась. Молчит, словно так и надо, руки неподвижны… Просто захотелось ей постоять и подумать, вот и все.

Кто же ее так выучил?

А хороша, чертовка! Волосы светлые, глаза большие, синие, тонкое лицо, мечтательная улыбка, и все это только подчеркивает весьма простой наряд. Простенькое светлое платье, казалось бы, совершенно не царского вида, но накинутый на плечи плащ исправляет впечатление. Роскошный бархат, соболя… Да и драгоценности в ушах и на пальчиках царевны посверкивают такие…

Якоб с грустью подумал, что у него в сокровищнице подобных сапфиров и не видывали.

А Феодосия действительно не смущалась. Софья давным-давно рассказала ей об этих приемах, и дрессировка была жесткая.

Смущаться?

Да она бы и сутки так простояла, не задумалась. И так же, только из-под ресниц, разглядывала стоящего перед ней мужчину.

Высокий, крепкий, не жирный, скорее плотный, на голове парик, на правой руке всего два перстня, по местным меркам – нищета, белоснежный воротник, шитая золотом перевязь, темный камзол.

Стоящий за его спиной молодой человек был одет гораздо роскошнее, но чувствовалось, кто тут главный. Якоб Кетлер был Мужчиной. Именно так, с большой буквы. Умным, сильным, властным. Его сыну и десятой доли отцовского разума не досталось. Во всяком случае, старшему. С Александром, Софья говорила, дело обстояло чуть получше.

Феодосия вежливо продолжала улыбаться, не спеша нарушать тишину. Да, она собирается войти в эту семью, но она – русская царевна. Если девушка с самого начала себя не поставит, потом ей будет куда как сложнее. Строго говоря, она выше своего свекра по рангу. Ну что такое Курляндия? Так, в угол карты высморкались, и не найдешь ее толком. А Русь?

То-то же…

Многое требовать она не будет, но и на уступки не пойдет. Перебьются.

Видимо, удовлетворившись результатом осмотра, герцог протянул руки Феодосии.

– Добро пожаловать, невестушка.