Тень за троном

Несколько минут Иннокентий просто тупо перечитывал письмо. Фамилии врезались в глаза – и отмахнуться от них было нельзя.

Катрин Монвуазен.

Аббат (АББАТ!!!) Гибур.

Папа вздохнул и вызвал секретаря.

С этим делом надо было разбираться – и жестко. Если русский государь не солгал (а он не идиот – лгать Святому Престолу), последствия будут ужасны.

Но пусть этот вулкан извергнется под чутким Папским руководством, чем всех потом зальет лавой возмущения и негодования. Есть, есть еще время отмежеваться от этого ужаса и жестоко осудить причастных!

* * *

Соня сидела на подоконнике и смотрела в окно. Было тоскливо.

Завтра брат уезжает. И муж уезжает. А на ее плечи опять гранитной плитой свалится власть. Тяжкая, кровавая, ненужная… Горела б она ясным пламенем!

А надо, надо…

Теплые руки обняли за плечи, губы коснулись шеи.

– Сонюшка?

Софья со вздохом прислонилась к груди мужа.

– Тоскливо мне, Ванечка. Все понимаю, что вы идете воевать, а я остаюсь на хозяйстве, знаю, что судьба такая, а все ж…

– Мне без тебя тоже жизнь не в радость.

Софья вздохнула. И за что ей выпало такое счастье? Ваня умен, красив, любит ее, не возражает против ее участия в государственных делах и даже сам помогает по мере сил. Разве мало?

Иногда она себя даже свиньей ощущала. Потому что не могла ответить ему чувствами той же силы и накала. Боялась…

Чего уж там – дьявольски боялась потерять и его, и Алексея. И прятала все в себе. Как раньше, в Древней Греции уродовали слишком совершенные творения, чтобы Боги не позавидовали. Вот и сейчас…

Пусть Боги подумают, что ее чувства не столь сильны. Пусть Алеша и Ванечка в очередной раз вернутся домой!

– Любимый мой…

– Мать сегодня рыдала, вернуться живым упрашивала. Грустит, что детей у нас нет.

По губам Софьи скользнула злобная усмешка, благо муж не видел. Ваня скромно умолчал про некрасивые Феодосьины намеки на ее, Софьи, бесплодие. Хотя вот уж чего не было…

Предохранялась – это было и есть. И будет, а то ж! Первые дети нового поколения Романовых должны появиться у Алексея. Марфа и Дунька, которая уже была в тягости, не в зачет. И бабы, и невесть где, и мужья у них не русские. Права их детей на престол если и будут рассматриваться, то в последнюю очередь. Разве что вырастет один из потомков – и пройдется по миру новым Наполеоном. Но такому подчиняться не зазорно, умный человек был, хоть и с бзиками насчет одеколона. Эх, хорошо все-таки, что у русских своеобразное отношение к Франции. Когда у Софьи еще в той жизни деньги появились, она первым делом не в Турцию поехала. Во Францию. И Володя водил жену по Лувру, Версалю, рассказывал, показывал…

Вспомнить сейчас его истории труда не составляло.

Софья убрала ухмылку и повернулась к мужу. Поцеловала.

– Ванечка, обещаю. Будут у нас дети. Вот Алешка женится, и будем мы с его женой ходить, пузами трясти. Потом еще и вместе воспитывать, чтобы как мы Алешкина опора, так и наши дети были его детям поддержкой.

– А если раньше получатся?

– На то воля Божья, – Софья улыбнулась. – Ты знаешь, детей я хочу. Двоих. Или троих…

– Сонь, хотя бы штук пять!

– А рожать кому? Мне примера матери хватило!

– Ну, не два ж десятка рожать? А пять – хорошее, красивое число.

– Я подумаю, – не стала спорить Софья. – Особенно если ты постараешься.

Намек был понят. Софью сгребли в охапку и унесли на кровать.

Стараться.

Ну и правильно, с мужем надо прощаться как следует. Пусть увозит с собой не ее тоску, а приятные воспоминания. Ох, Ванечка…

* * *

Томас фон Вирнинген сидел в редакции газеты. Редакция – это, конечно, слово громкое, но свой домик у газеты был – и не такой уж маленький. Добротный, почти в центре Гамбурга, каменный…

Да-да, сидел и грустил.

С аппетитами Людовика, знаете ли! Это раньше он к ганзейскому союзу руки не протягивал. А сейчас… чует сердце Томаса, как только сожрут Нидерланды, так и до них руки дойдут. И конец вольностям и свободам. Эх-х…

Если бы был жив Вильгельм!

И все же газета продолжала выходить, пусть не каждый день, но пока он еще жив, будет жить и его детище!

Скрипнула дверь.

– Вы позволите?

Томас внимательно посмотрел на вошедшего. Молодой, явно дворянин из небогатых… Шевалье? Возможно.

Француз? Да, похоже на то.

И что ему тут нужно?

– Господин фон Вирнинген, я пришел к вам с новостью.

Это мгновенно заставило газетчика насторожить ушки, встрепенуться, словно полковая лошадь на звук боевой трубы. Новости? Где, где, где новости?!

Мужчина без спроса присел, огляделся – и с самым заговорщическим видом поинтересовался:

– Вы слышали о черных мессах?

Томас дернулся, словно его ткнули шилом. Огляделся.

Нет, рядом никого нет, никто не услышит. Но…

– Вы сумасшедший?

Мужчина придвинулся поближе.

– Я бежал из Франции из-за того, что узнал. За мной охотятся, меня хотят убить. И я решил рассказать обо всем. Когда эта тайна выплывет наружу, полетят головы.

– Чьи?

Томас, сам не зная об этом, был газетчиком до мозга костей – то есть за новость он готов был продать те самые кости. И даже сам бы извлек их. А тут – такое?!

– Приближенных к его величеству. Королю-Солнцу.

Томас схватил перо и пергамент.

– Говорите же!