Тень за троном

Казаки поволокли астролога по лестнице, не обращая внимания ни на крики, ни на попытки вырваться. Софья продолжила обследовать его покои.

Пошпионил? Пора и на дыбе повисеть.

Поговорку про кататься и саночки еще никто не отменял.

* * *

Его величество Людовик XIV, христианнейший Король-Солнце был недоволен.

Даже не так.

Его величество был настолько недоволен, что, ей-ей, желание провалиться под землю испытывали даже деревья в парке. Увы: придворные о таком счастье даже мечтать не могли и только молились, чтобы гроза прошла мимо.

А она грянула.

Да какая! С воем и грохотом!

Какая тварь слила в мир информацию о черных мессах – бог весть, но ухватились за нее и руками и ногами. Германские княжества – потому что терпеть не могли Людовика; англичане – по причине вечной нелюбви к французам; голландцы – ну, те понятно; Испания – еще бы! А ведь казалось: сколько раз воевали… французы с испанцами, испанцы – с французами… Почти родными стали – и так полоскать грязное белье французского двора. Какое низкое испанское коварство!

Неизвестно, сколько в грязной волне сплетен было правды, а сколько лжи, но…

Ла Рейни потирал руки.

Катрин Монвуазен едва удалось спасти от разъяренной толпы, заточив в Бастилию, а вот особой стойкостью дама не отличалась, вмиг заложив всех. И кого знала, и кого не знала. И имена звучали такие…

Герцог де Вивонн и его жена, племянница покойного кардинала Мазарини (кардинала!!!), графиня де Суассон, маршал Люксембург и самое страшное.

Мадам де Монтеспан.

Да-да, Атенаис де Монтеспан, официальная метресса короля и мать его детей!

Королева злорадно ухмылялась, предусмотрительно отвернувшись к стене. Атенаис бросилась в ноги королю, но… О, это страшное слово из двух букв, которое искорежило больше судеб, чем все остальные слова. Если бы как-то удалось замять это дело! Затоптать костер! Успокоить народ!

Бесполезно!

Газеты, памфлеты, сплетни…

Парижане остановили карету маршала Люксембургского и едва не разорвали его на клочки – сумел удрать. А слугам его так не посчастливилось.

Кто-то умело нагнетал истерику. Что во Франции, что в остальных странах. Кричали о Дьяволе, о детских жертвоприношениях, о том, что подобное марает трон, что тот, кто это прикрывает, как бы не сам соучастник…

Король бесновался, но имена-то появлялись! И иногда верный ла Рейни не знал того, о чем писали газеты и сплетничали люди!

Полиция сбилась с ног, но… Накрыли пару типографий – и только. Что могли сказать мастера? Пришел мужчина, дал текст, дал денег…

Внешность?

Да вроде как из крестьян. В одном случае темный, во втором светлый, то с усами, то с бородкой, то гладко выбритый… найти эту гадину (гадов?!) не представлялось возможным.

Даже узнать, кого искать!

Да и…

Людовик, конечно, гневался, орал, топал ногами и швырялся кубками, но Николя ла Рейни не выгонял. Понимал, что лучше никого не найти. А тот… Почему-то королевскому цепному псу не нравились ни отравители, ни черные мессы. И его бы воля – он бы весь этот гадюшник вычистил. Огнем и каленым железом. Так что сплетников искали. Ну… как приказали. Приказали – искать, вот искать и будут. А найти начальство не приказывало, никак нет.

И Lettres de cachet[2] тут никак не помогут. Кого вписывать-то будем?

Людовик гневался.

Европа тихо злорадствовала.

Папа Римский писал, что не может оставить своим вниманием такой кошмар, что преступления французского двора вопиют к небу, а потому к Людовику направлены доверенные люди, кои и будут бороться с нечистью! Сатанист – это ж… хуже твари и не будет! И не было! Если церковь кое-как могла пощадить вольнодумца или еретика – да, и такое случалось, – то сатанистов жгли всегда и везде. Без разговоров. И надо сказать, на Руси это полностью одобряли.

Атенаис де Монтеспан также рыдала и вопияла, целуя туфли короля и умоляя о пощаде. Она ж это не просто так, она из любви! Просто хотела, чтобы король не лишал ее своего внимания, а он был так холоден, так недоступен и жестокосерден…

Доступный и мягкосердечный Людовик посоветовал, пока еще есть возможность, срочно постричься в монахини. Каша заваривалась такая, что, возможно, и он не сможет спасти фаворитку. Памятна Фронда, ой памятна. Детские впечатления были настолько сильны, что Людовик никогда не забывал оглядываться на народ. И сейчас видел – ярость ищет выхода. А потому – да. Пришлось и смирить гнев, ответив Папе, что присылайте ваших людей, и…

Вот куда бы отправить Атенаис?

В глушь? В поместье?

Так ведь не доедет. После того как толпа разнесла в клочья и подожгла дом маркизы, самым безопасным местом для нее стал Лувр. И лучше – у короля под кроватью. Люди бесились, обвиняя маркизу в том, что та приносила в жертву их детей, – и остановить толпу было невозможно.

Конечно, одна идея Людовику в голову пришла. Но тут же была вырублена на корню. Его величеству подумалось выдать одну из дочерей маркизы замуж на Русь, а маркиза пусть съездит с ней… годика на два. Ладно, ради такого он даже приданое даст… неплохое. Даже породнится с этими варварами. На что не пойдешь ради любимой женщины… насколько это возможно для короля любимой?