Тень земли

Лиловый автомобиль заревел, унося их из города, мимо домов с черепичными кровлями, мимо харчевен и складов, мимо приземистых пальм, заборов, водонапорных башен и часовен с восьмиконечными крестами. В туче пыли они пронеслись по площади, и Гилмор отвернулся, чтобы не видеть полицейского участка; однако на этот раз тут никого не избивали и не подвешивали над ямой, хоть от нее и пованивало скверным. Безлюдная магистраль стремительно взлетела на гребень холма, потом скатилась вниз, к полям столичного кибуца, уже не желтым и зеленым, а блекло-бурым под гаснущими небесами, где загорались первые звезды. Саймон сбросил скорость и повернул на боковую дорогу, вслушиваясь в басовитое гудение мотора и в шелест, доносившийся из бамбуковых зарослей.

— Останови, брат Рикардо…

Мотор смолк, и шелест и скрип стволов сделались отчетливей. Гилмор сидел, опустив голову, уткнувшись подбородком в набалдашник трости; из кармана белого пиджака торчала свернутая трубкой тетрадь. Казалось, он погружен в раздумья.

Саймон коснулся руки учителя:

— Что-то не так, Мигель? Ты чем-то встревожен?

— Да, брат Рикардо. Наше убежище…

«Убежище, — отметил Саймон. — Не дом, не фазенда, не каса Пачанги — убежище… Очень точно. Майкл-Мигель умеет выбирать слова».

— Семибратовским я доверяю, не говоря уж о девушке. — Трость в руках Гилмора шевельнулась. — Но этот огибаловский отморозок… Сам он не продаст. Но если прижмут…

— Ты хочешь сказать, что наше убежище — наша безопасность?

— Вот именно, брат Рикардо. Мы могли бы перебраться в другое место, в такое, о котором он не будет знать. Пачанга что-нибудь найдет.

— Вероятно, у Пачанги большие возможности?

— Да. Он…

Слово повисло в воздухе, но Саймон напрасно ждал продолжения. Что-то мешало Гилмору; возможно, не о всех своих тайнах он мог говорить с посланцем со звезд. Или же тайна была не его?

Вздохнув, Саймон вытащил из-за пазухи крошечный кораблик и положил на ладонь.

— Сегодня я наведался к Хосе Трясунчику, Мигель. Трясунчик мертв. А это — все, что осталось от «Полтавы», все, что ему удалось найти. Он сказал, что ничего нет — ни корабля, ни оружия.

Новость, кажется, не удивила Гилмора. Он откинулся на сиденье, посмотрел на бурую стену зарослей и согласно кивнул.

— У меня аналогичный результат. Ничего — ни корабля, ни оружия. Я тоже ищу, Рикардо, — с тех пор, как вернулся в Рио. И не я один. Другие ищут гораздо дольше.

«Опять недомолвки», — подумал Саймон и осторожно произнес:

— Ты и эти другие, вы ищете для меня? Потому, что я просил?

— Нет. У поисков совсем иная цель, брат Рикардо. Но если что-то удастся разузнать, мне удастся, ты будешь первым, кому я скажу. Ты, не Пачанга. Видишь ли, после встречи с тобой цели мои изменились.

Намек был достаточно ясен, и Саймон решил, что давить на учителя не стоит, а лучше зайти с другой стороны.

— Дону Хосе показалось, что я прилетел из ЦЕРУ. От Сапгия. Похоже, он был неплохо осведомлен о европейских делах.

Гилмор слабо усмехнулся, не спуская глаз с зарослей.

— Разумеется, мой звездный брат. Разве ты еще не понял? В нашей стране все как бы имеет явную и тайную сторону, но тайное строго регламентировано и, в общем-то, не является тайным. Есть конституция и Дума, есть министерства-департаменты, и есть бандеро — и все это, в сущности, единый и неделимый конгломерат. Есть «белый» налог, и есть «черный»; первый будто бы собирают власти, второй — кланы, а на самом деле какая разница? Власть — это кланы, а кланы — это власть, и расцветка налогов ситуации не изменяет. Есть полиция, и есть смоленские — одни и те же люди под одним хозяином; есть армия, и есть «штыки», есть силы местной самообороны, и есть крокодильеры, есть явное и тайное, и они неразделимы.

— Но мы говорили о «торпедах», — сказал Саймон. — Что здесь явное и что — тайное?

— Явное — их корабли и монополия на морские перевозки, благодаря чему они добираются до самых дальних протекторатов. Например, до Канады, где обитает сотня тысяч индейцев и метисов и, как говорят, нет другой власти, кроме паханов дона Хосе. А тайное… Тайное, брат Рикардо, заключается в том, что «торпеды» — осведомители ЦЕРУ. Лазутчики, разведчики, шпионы, через которых информация уходит на восток.

— И другие кланы мирятся с этим?

Гилмор пожал плечами:

— Мирятся же они с гаучо! К тому же информация путешествует в обе стороны, от «торпед» — в ведомство пана Сапгия и обратно. Тихая сделка, выгодная и для нас, и для них. Понимаешь, брат Рикардо, наши предки бежали из ЦЕРУ после кровопролитной войны, и мир так никогда и не был заключен. Мира нет, но есть определенные контакты. Это не возбраняется, если известно, кто контактирует, как и зачем. Это даже полезно: нам надо знать, что творится у них, им — что делается у нас. Ведь на Земле осталось так мало людей и стран! И они по-прежнему враждуют. Однако не могут жить, не замечая друг друга — даже на расстоянии десятков тысяч километров.