Тень жары

– Да не бойтесь вы, — успокоил его Зина. — Девушка прихватила инструмент на всякий случай: вдруг у вас что-то с машиной? Она у нас очень хороший автомеханик. — Зина кивнул мне: — Дорогу найдешь? Тут недалеко; два квартала и направо. Довези профессора.

– Что они от вас хотели? — спросила я, когда наша процессия тронулась.

Он пожал плечами. Ехал себе, никого не трогал; кто-то метнулся наперерез из темноты — он едва успел затормозить. Его вытащили из машины и тут же, без предварительных выяснений отношений, стали молча и сосредоточенно бить.

Значит, эти пареньки хотели, скорее всего, не плащ, а машину. Хорошая у профессора машина; интересно, какой марки.

– Это "СААБ", — пояснил он, промакивая платком разбитую бровь.

Мы поставили автомобиль на охрану и направились к подъезду, где нас дожидался Зина. Профессор передвигался с легким скрежетом, придерживая ладонью поясницу и как бы подталкивая себя вперед.

– Зина, — сказала я, — звони скорее мистеру Холмсу. Оказывается, мы поймали Мориарти. Только профессор каких-то очень крутых мафиозных наук может себе позволить кататься на "СААБе". И давай сейчас устроим шведский стол.

— А с вами не скучно, молодые люди, — кряхтя, заметил наш новый знакомый. — Я, правда, не совсем понял, при чем тут шведский стол… — он кашлянул, будто бы извиняясь неизвестно за что, и добавил: — Видите ли.

Я объяснила: сперва мы попадаем на шведа Стриндберга, потом берем на абордаж шведский "СААБ". По логике вещей закусить мы должны именно за шведским столом. А потом предадимся шведской любви.

– Вот какая у нас получилась шведская вечеринка!

– Знаете, — улыбнулся Зина, помогая нашему другу выйти из лифта, — чем прекрасна эта женщина?

– Догадываюсь… — ответил он столь же мягкой улыбкой.

– Эй, вы! — заорала я. — Если вам известен ответ, то это еще не значит, что известен мне!

Зина прислонил профессора к стене, подошел, поцеловал меня в висок.

– Тем, что у нее все не как у людей. А совсем даже наоборот.

При случае я ему замечу, что эти вошедшие у нас в традицию поцелуи в висок очень и очень опасны. Не знаю, как там у других девушек, а у меня именно в этом месте находятся не только мозги, но и кое-какие зоны, отвечающие за порывы, ничего общего с процессами мышления не имеющие.

5

Я помогла ему умыться. Свернув голову набок, он внимательно исследовал раненую бровь.

– Придется записываться на прием, видите ли… К самому себе… — он поморщился, двинув бровью. — Я вообще-то врач. И в самом деле профессор. Косметолог.

– А-а, понятно:

КОГДА ВАМ ТРУДНО, МЫ РЯДОМ С ВАМИ!

ФИРМА "ОРТАРТ" -

ЭТИ КРЕМЫ ПОДОЙДУТ ВАМ!

…вот уж не думала, что в косметических салонах работают мужчины, причем в ранге профессора. Хотя… На Огненной Земле профессура кем только ни трудится — даже дворниками трудится.

– Вы меня не совсем, видите ли, поняли. Речь идет не о косметических масках. Строго говоря, это называется репродукция. Изменение человека. Его внешности. У меня свой салон.

Тогда понятно, откуда "СААБ". А все-таки жаль профессора: принимать у себя всех этих чудовищно распухших теток в полтора центнера живого веса, а также всех этих патологически-худых плоскогрудых истеричек, которые заявляют, что они жены самых генеральных из всех генеральных директоров концернов, и потому — будь любезен, дружочек! — сделай из меня нечто среднее между Мерилин Монро и Барбарой Стрейзанд…

Будь я профессором репродукции, я делала бы из этих теток Чиччолину — до чего же все-таки противная, отвратительная баба; это с ее подачи мужики полагают, что у всех у нас вместо мозгов — детородный орган.

Бедный вы, бедный — щупать все эти сальные животы и коровьи ляжки, оттягивать из них жир, вставлять в груди упругие протезы — и все ради того, чтобы господ генеральных директоров не тошнило, когда они ложатся со своими благоверными в постель… И алхимничать с транссексуальными трансформациями, и "репродуцировать" ночных бабочек, крылья которых поизносились от порханий по интуристовским номерам…

Я прошлась по дому. У Зины милая двухкомнатная квартира, не отличающаяся ничем сверхъестественным, за исключением поразительной чистоты и опрятности…

И еще деталь — тут повсюду развешаны зеркала. К чему бы это?

В гостиной мы выпили вермута со льдом. Профессор пришел в себя. Он оказался говоруном. Рассказывал, что в узком смысле он специалист по, так называемой, эстетической хирургии, то есть, в принципе, занимается пластическими операциями. Я тут же попросила сделать из меня восточную женщину: по моим подсчетам где-то к концу года Огненную Землю окончательно поработит кавказская мафия — вот я и буду "своей среди своих". Профессор откланялся в третьем часу ночи. На прощанье он сунул мне визитку.

– Да я пошутила, профессор… Мне не нужно новое лицо, — и хотела сунуть визитку в карман его пиджака.

Он мягко отвел мою руку.

– Не зарекайтесь, девочка, не зарекайтесь… — шагнул за порог, обернулся. — Спасибо вам, ребята.

– Один совет, профессор…

– Да?

– Если вам опять кто-нибудь встанет поперек дороги — жмите на газ и давите.