Тень жары

– Да не бойтесь вы,  – успокоил его Зина.  – Девушка прихватила инструмент на всякий случай: вдруг у вас что-то с машиной? Она у нас очень хороший автомеханик.  – Зина кивнул мне:  – Дорогу найдешь? Тут недалеко; два квартала и направо. Довези профессора.

– Что они от вас хотели?  – спросила я, когда наша процессия тронулась.

Он пожал плечами. Ехал себе, никого не трогал; кто-то метнулся наперерез из темноты – он едва успел затормозить. Его вытащили из машины и тут же, без предварительных выяснений отношений, стали молча и сосредоточенно бить.

Значит, эти пареньки хотели, скорее всего, не плащ, а машину. Хорошая у профессора машина; интересно, какой марки.

– Это "СААБ",  – пояснил он, промакивая платком разбитую бровь.

Мы поставили автомобиль на охрану и направились к подъезду, где нас дожидался Зина. Профессор передвигался с легким скрежетом, придерживая ладонью поясницу и как бы подталкивая себя вперед.

– Зина,  – сказала я,  – звони скорее мистеру Холмсу. Оказывается, мы поймали Мориарти. Только профессор каких-то очень крутых мафиозных наук может себе позволить кататься на "СААБе". И давай сейчас устроим шведский стол.

– А с вами не скучно, молодые люди, – кряхтя, заметил наш новый знакомый. – Я, правда, не совсем понял, при чем тут шведский стол... – он кашлянул, будто бы извиняясь неизвестно за что, и добавил: – Видите ли.

Я объяснила: сперва мы попадаем на шведа Стриндберга, потом берем на абордаж шведский "СААБ". По логике вещей закусить мы должны именно за шведским столом. А потом предадимся шведской любви.

– Вот какая у нас получилась шведская вечеринка!

– Знаете,  – улыбнулся Зина, помогая нашему другу выйти из лифта,  – чем прекрасна эта женщина?

– Догадываюсь...  – ответил он столь же мягкой улыбкой.

– Эй, вы!  – заорала я.  – Если вам известен ответ, то это еще не значит, что известен мне!

Зина прислонил профессора к стене, подошел, поцеловал меня в висок.

– Тем, что у нее все не как у людей. А совсем даже наоборот.

При случае я ему замечу, что эти вошедшие у нас в традицию поцелуи в висок очень и очень опасны. Не знаю, как там у других девушек, а у меня именно в этом месте находятся не только мозги, но и кое-какие зоны, отвечающие за порывы, ничего общего с процессами мышления не имеющие.

5

Я помогла ему умыться. Свернув голову набок, он внимательно исследовал раненую бровь.

– Придется записываться на прием, видите ли... К самому себе...  – он поморщился, двинув бровью. – Я вообще-то врач. И в самом деле профессор. Косметолог.

– А-а, понятно:

КОГДА ВАМ ТРУДНО, МЫ РЯДОМ С ВАМИ!

ФИРМА "ОРТАРТ" -

ЭТИ КРЕМЫ ПОДОЙДУТ ВАМ!

...вот уж не думала, что в косметических салонах работают мужчины, причем в ранге профессора. Хотя... На Огненной Земле профессура кем только ни трудится – даже дворниками трудится.

– Вы меня не совсем, видите ли, поняли. Речь идет не о косметических масках. Строго говоря, это называется репродукция. Изменение человека. Его внешности. У меня свой салон.

Тогда понятно, откуда "СААБ". А все-таки жаль профессора: принимать у себя всех этих чудовищно распухших теток в полтора центнера живого веса, а также всех этих патологически-худых плоскогрудых истеричек, которые заявляют, что они жены самых генеральных из всех генеральных директоров концернов, и потому – будь любезен, дружочек! – сделай из меня нечто среднее между Мерилин Монро и Барбарой Стрейзанд...

Будь я профессором репродукции, я делала бы из этих теток Чиччолину – до чего же все-таки противная, отвратительная баба; это с ее подачи мужики полагают, что у всех у нас вместо мозгов – детородный орган.

Бедный вы, бедный – щупать все эти сальные животы и коровьи ляжки, оттягивать из них жир, вставлять в груди упругие протезы – и все ради того, чтобы господ генеральных директоров не тошнило, когда они ложатся со своими благоверными в постель... И алхимничать с транссексуальными трансформациями, и "репродуцировать" ночных бабочек, крылья которых поизносились от порханий по интуристовским номерам...

Я прошлась по дому. У Зины милая двухкомнатная квартира, не отличающаяся ничем сверхъестественным, за исключением поразительной чистоты и опрятности...

И еще деталь – тут повсюду развешаны зеркала. К чему бы это?

В гостиной мы выпили вермута со льдом. Профессор пришел в себя. Он оказался говоруном. Рассказывал, что в узком смысле он специалист по, так называемой, эстетической хирургии, то есть, в принципе, занимается пластическими операциями. Я тут же попросила сделать из меня восточную женщину: по моим подсчетам где-то к концу года Огненную Землю окончательно поработит кавказская мафия – вот я и буду "своей среди своих". Профессор откланялся в третьем часу ночи. На прощанье он сунул мне визитку.

– Да я пошутила, профессор... Мне не нужно новое лицо,  – и хотела сунуть визитку в карман его пиджака.

Он мягко отвел мою руку.

– Не зарекайтесь, девочка, не зарекайтесь...  – шагнул за порог, обернулся.  – Спасибо вам, ребята.

– Один совет, профессор...

–  Да?

– Если вам опять кто-нибудь встанет поперек дороги – жмите на газ и давите.

Он тяжело вздохнул.

– Вы полагаете?