Тень жены Гамлета

— Витолина, подъезжаем, — предупредил с переднего сидения Петр Иванович и поинтересовался — Что там случилось? Георгий нас вычислил?

— Я так поняла, что он узнал что-то важное и очень злился, что не может со мной связаться. — Почему-то мне не захотелось рассказывать друзьям о приказе Эрнста не предпринимать самостоятельных действий. И еще… я просто не смогла произнести фразу о том, что надо молиться, чтобы Толкунов нашелся живым…

Мерседес плавно притормозил на какой-то темной улочке. Механический голос из автонавигатора как раз сообщил, что до нужной цели осталось сто метров. Мы дружно опустили стекла и выглянули наружу.

Дома на улице Ясной были старыми, но, в принципе, добротными. Никаких покосившихся строений, разрушенных заборов, заброшенных избушек. Хотя, возможно, припорошивший землю снежок и почти полная темнота создавали иллюзию благополучия. Однако, и никакого коттеджа поблизости не было видно. Разве что в самом конце улицы едва светилось одинокое окошко, примерно на уровне второго этажа. Судя по всему, это и был нужный нам дом. Как минимум, единственный двухэтажный.

Петр вышел из машины и медленно пошел вперед, освещая дорогу фонариком. Нас он попросил пока не выходить из машины, а Колюне велел припарковать Мерседес поближе к какому-нибудь забору.

Ожидая возвращения Петра Ивановича мы все, даже Юленька, нервно закурили. У меня возникло стойкое ощущение, что время закручивается в какую-то тугую спираль, находится внутри которой физически невыносимо. Я выбросила окурок в окно и уже собиралась решительно открыть дверь, как вдалеке, примерно в районе того дома, где светилось окно, раздался собачий лай. Еще через несколько мгновений из темноты показалась бегущая фигура нашего старшего следователя. Колюня мгновенно подобрался и вытащил из-за пазухи пистолет. Господи, откуда он у него взялся?!

— Разворачивай машину поперек дороги! — заорал Петр Иванович издалека, — Срочно перегораживай улицу, слышишь?!

Два раза ему повторять не пришлось. Колеса взвизгнули в унисон с зарычавшим мотором, снежная каша фонтаном брызнула в разные стороны и грузный автомобиль замер посреди дороги.

— Юля, Вита! Срочно из машины! — Петр рванул мою дверцу.

— Что происходит? — успела спросить я кубарем вываливаясь на снег. — Ты что-то видел?

— Николай, мы с тобой за машину! Женщины быстро уходят до перекрестка и не высовываются! — коротко отдавал приказы старший следователь, игнорируя мои вопросы.

— Я никуда не пойду, пока ты все не объяснишь! — заорала я и демонстративно прислонилась к автомобилю, правда сзади, там же где присел Колюня. В короткие ботинки тут же набился противный мокрый снег, а ладони, которыми я цеплялась за Мерседес заледенели.

— Черт! — ругнулся Петр Иванович, — Вита, не будь дурой! Там во дворе наш знакомый Пежо. И они сейчас собрались уезжать! В конце улицы, возле их дома — тупик, так что проехать они смогут только здесь. Точнее, теперь не смогут проехать… Но, уверен, попробуют!

— Кто они?!

— Лемешев, твой муж и еще один мужик, незнакомый… — замешкавшись на секунду с ответом, и отводя глаза в сторону пробормотал Петр, — И они, похоже, вооружены…

Договорить ему не дал звук включенного двигателя и неверный свет фар, который сначала заметался где-то в конце улочки, а потом, сфокусировался и резанул прожекторами прямо в сторону нашей машины. Мы дружно присели.

— Бегите, девочки, — прошептал Колюня и вытер рукавом куртки вспотевший лоб.

Но мои ноги словно приросли к земле. В это момент несущийся на нас автомобиль замер на расстоянии метров двадцати. Сразу с трех сторон распахнулись дверцы. Свет фар слепил глаза, мешая рассмотреть что-нибудь в деталях. Но это был он — серебристый монстр, машина-призрак, которая появлялась в самые поганые мгновения моей жизни.

Скрученная до предела временная спираль, лопнув, синхронно с первым выстрелом, яркой стрелой взвилась в небо. От Пежо в нашу сторону бежал человек. Даже в полной темноте, даже в тот момент, когда голова, казалось, перестала соображать, превратившись в комок липко-обжигающего страха, я не могла не узнать бегущего. В какой-то чужой, распахнутой рыжей куртке и видневшейся из-под нее белоснежной рубашке ко мне мчался мой муж… Мой самый любимый человек…

Я вскочила, чтобы броситься ему на встречу и защитить от выстрелов, которые, как мне показалось, звучали теперь со всех сторон. Сергей затравленно оглянулся и ускорил бег. Повторяя его движение, я тоже обернулась и в ужасе закричала. С другой стороны улицы прямо на нас молчаливыми черными тенями неслись огромные страшные фигуры, державшие наперевес, наизготовку смертоносные автоматы Калашникова. Не помня себя я бросилась навстречу к мужу…

Нам оставалось всего несколько шагов до встречи, как вдруг Сережка резко споткнулся, словно налетел на невидимую преграду, вытянул вперед руки и упал в снег. Одним прыжком я преодолела оставшееся расстояние. Сергей лежал на спине, странно подвернув ногу. На груди, под белоснежным воротничком алел пионерский галстук. Боже, зачем он его одел? И почему этот галстук такой мокрый?