Тень зверя

Вэл дернулась как от затрещины. В груди полыхнуло жаром. Она ошалело посмотрела на него, не веря своим ушам. Злые слова ударили, не щадя, становясь осязаемыми, чувствительными.

Вэл было не удивить грязными словечками, она частенько слышала в свой адрес бранные проклятия, только никогда прежде не ощущала себя так — точно на голову вылили ушат помоев.

Она удивилась своей реакции, с горечью понимая, как близко принимает сказанное Раза.

Он отнял руку от лица, устремляя на Вэл затуманенный, но удивительно проницательный взгляд.

— Видела бы ты себя, — пьяная улыбка показалась удивительно неприятной, — ну и выражение! Признайся, ты разочарована во мне? Сильный Раза — так ты назвала меня? Тебе всегда нравилось видеть меня таким: сильным и исключительно благородным! Я знаю. С того самого момента, как я спас твою жалкую шкуру в том лесу.

Раза засмеялся хриплым чужим смехом, сделал неуверенный шаткий шаг навстречу — от Вэл не укрылось, как соль завладевала его телом, — и остановился, рассеянно оглядываясь вокруг, с трудом сосредотачивая взгляд.

— А ты не сильный и не благородный? — тихо спросила Вэл, не рассчитывая на ответ.

Она подмечала каждое движение Раза, видела, как он теряет контроль над собой, над своим разумом, из последних сил удерживаясь на ногах.

— Ты сейчас рухнешь, — ровно произнесла она, смотря в бледное, осунувшееся лицо. — Иди ляг на софу!

Горечь разочарования прокатилась по горлу подобно Черной соли, почти физически ощущаясь вкусом во рту.

Все вокруг с восхищением обсуждали невероятное трудолюбие наместника, сетуя с искренним сожалением во взглядах на его необходимость оставаться в своем кабинете до утра. Теперь Вэл сомневалась, была ли это единственная причина, по которой Раза ночевал в ратуше. Скорее, одна из причин.

Вэл могла только догадываться, как часто он, прощаясь с ней, повернув ключ в двери и, наконец, оставшись в одиночестве, открывал заветный ящик стола, вынимая пузырек с круглой деревянной пробкой.

Знала ли его сестра, его Вторая, о не самых безопасных увлечениях брата? Если они жили вместе, она должна была заметить в нем изменения.

Даже Вэл заметила.

Почему сестра ничего не предпринимала, не пыталась остановить эту попытку саморазрушения, не желала разобраться в причинах, бросивших ее брата на самое дно?

От роящихся в голове мыслей было физически плохо.

Раза зажмурился, сжимая пальцами переносицу, пошатнулся, мотнул головой, разбрасывая по вспотевшему лбу черные волосы. Вэл видела, как он едва удерживает себя на грани сознания, и не чувствовала почти ничего, кроме злости и глубокого, тошнотворного разочарования.

А еще острого, болезненного и очень тонкого — как игла, входящая под кожу, — ощущения безграничной жалости.

В дверь постучали. Громко, требовательно. Вэл вздрогнула всем телом, не ожидая. Она повернулась, удивленная, услышав звук открываемой двери.

Кого принесло так не вовремя? И кто смеет соваться в кабинет наместника, не дождавшись разрешения?

Раза поднял голову, хмыкнул, растягивая губы в неприятной улыбке.

«Ждал, — с гадким осадком поняла Вэл, — потому и не возражает, премерзко улыбаясь».

— Прощу прощения, наместник. — Взгляд синих глаз не задержался на Вэл, скользнув мимо с деланым пренебрежением. Деланым ли? — Думал, ваш отец пробудет дольше. Вот купчая. Все готово, как вы и просили.

— Положи и проваливай. — Раза качнулся, с трудом удерживаясь на ногах, жестом указывая на стол.

Вэл не смотрела на Шейна, не отрывая застывшего взгляда от Раза. Челюсть свело от накатившего понимания.

Раза даже не пытался принять серьезный вид, скрыть свое состояние. А Шейн, казалось, нисколько не удивился: бросил один оценивающий взгляд, небрежно скользнул глазами, отмечая детали, и отвернулся, проходя к столу.

Вот оно как, значит. Помощник наместника в курсе его пристрастий. Давно ли? И собирался ли он предпринимать что-либо по этому поводу? Сомнительно, раз не нашел возможности рассказать об этом, посчитав ничего не значащим увлечением.

Это открытие потрясло настолько, что Вэл вскинула голову, впиваясь взглядом в лицо волка; она широко распахнула глаза, ощущая, как теряется в водовороте эмоций.

Шейн знал. Все это время — он знал. Вэл ощущала себя обманутой. Дважды.

— Погоди. — Голос Раза прозвучал глухо, обрывисто.

Никакого стеснения и хоть малейшего желания спрятать собственную слабость. Вэл проглотила вставший в горле вязкий ком.

— Забери с собой свою любимую подружку, она меня утомила.

Любимую. Скрываясь в одном лишь слове, ядовитая ревность прозвучала до неприличия очевидно.

Сумасшествие. Больная, вызванная дурманом, прежде чуждая Раза откровенность на грани.

Чего еще ожидать от принявшего Черную соль? Злое напряжение закололо в кончиках пальцев, вынуждая разжать кулаки и снова стиснуть пальцы.

Шейн промолчал, быстро взглянув на Вэл. Раболепное послушание насмешило. Как и показное равнодушие.

Волк не придавал значения слабостям своего лидера, не посчитал нужным сообщить о них Вэл. Она видела тщательно скрываемую насмешку в синих глазах — не стоило утруждать себя заботой о том, кого ненавидишь.