Тенеграф

Мы навсегда изменили историю Серивы. Я знал, что теперь все придется начинать сначала. Обеднеют семьи и целый город, а без стабильных длинных укоротов Север утратит свое ведущее значение. Анатозия вновь сможет царствовать по эту сторону Саргассова моря.

Такой ценой мы купили единственный шанс убить Герменеза.

Сейчас стражники, сражающиеся в разных частях города, не смогут уже ринуться на помощь, и у нас были гарантии, что в дело не вмешается никакая сила извне Серивы.

С другой стороны, это означало, что во дворец нам придется пробираться на своих двоих.

Мы не планировали штурмовать главные ворота, под которыми успело уже собраться немало горожан. Они дергали металлические створки и умоляли одинокого стражника впустить их внутрь, как в старые времена, при Генрике Основателе, чьи кости гнили под холмом. Мы миновали собравшихся и вышли на улочку, которая окружала Холм с запада. Через несколько десятков шагов мы остановились в том месте, где стена поворачивала под прямым углом внутрь. Над нами было двадцать футов отвесного, усиленного камнями обрыва. И лишь выше начиналась собственно стена дворца, в которой виднелись широкие окна королевской библиотеки.

— Здесь, — сказала Легион.

— Ты уверена? — вскинул я голову.

— Верь нам, мы обследовали весь Холм. Это самая простая дорога.

Я почувствовал щекотку в желудке. В тенепространстве не было высоты, поэтому и на этой стороне я никогда ее не любил. Странное чувство подсказывало мне, что мое ночное приключение может завершиться, как и у Арахона И’Барраторы: несчастный случай — и я лежу, размазанный по земле.

Из мешочка на плече Легион вытащила перчатки из толстой кожи, каждый палец которых заканчивался плоским металлическим крюком. Хороший инструмент, чтобы взбираться как по бортам корабля, так и по стенам. К сапогам она прикрепила металлические пластинки, настолько тонкие, что их можно было втиснуть между камнями, но и настолько твердые, чтобы выдерживать большой вес.

Она обвязала себя веревкой, кивнула мне и начала подниматься.

Я думал, что это невозможно — чтобы никто не заметил ее черную фигуру, движущуюся по стене, словно насекомое. Горожане, встревоженные криками, высыпали на крыши, и достаточно было одному из них устремить взгляд на дворец, вместо того чтобы таращиться на залив. Однако угол стены довольно хорошо скрывал нас, а у серивцев в эти минуты были более интересные объекты для наблюдения.

Наконец я услышал сверху звук разбиваемого стекла. Легион выдавила окно библиотеки кулаком, обернув его в плащ. Несколько цветных стеклышек блеснуло в воздухе отраженным светом луны и упало к моим ногам. Через секунду веревка дернулась трижды. Сигнал, что я могу подниматься.

Я перебросил пояс с рапирой через плечо и повис на веревке, проверяя, выдержит ли она мой вес. Затем начал потихоньку взбираться, подтягиваясь на руках и скользя по мокрым камням.

На полпути к вершине я остановился, чтобы перевести дыхание. И оглядеться. Я вдруг понял, почему И’Барратора любил город так сильно, что не покинул его, хотя его и плохо здесь принимали, хотя его и бросало, будто обломок, все ниже и ниже, в беднейшие из кварталов. С высоты Замкового холма в свете луны Серива казалась серой, припорошенной огоньками лестницей титанов, отражающейся в заливе. Творение человеческой архитектуры, прекраснейшее из всех, какие мне доводилось видеть на светлой стороне. Тело мое ответило на эту картину странной тяжестью в груди и навернувшимися на глаза слезами. Я не понимал, что происходит, но там, над Серивой, прильнув к стене, я впервые испытал чувства, которые испытал бы на моем месте настоящий человек.

Легион дернула веревку, нервничая, что я задерживаюсь.

Я продолжил подъем. Добрался до окна и перевалил тело на другую сторону. Приземлился рядом с моей напарницей в темноте библиотеки.

Окружали нас высоченные, с трехэтажный дом, полки, над которыми нависал потолок, расписанный флорентинскими фресками. Рядом, в углу подле окна, я увидел стол, на котором стояли странные механизмы и натененная коробка с маленьким отверстием. Точно напротив нее находилось мягкое кресло.

Значит, здесь все и началось. Здесь возник тенеграф.

Двухголовый кролик, запертый в клетке, наполовину прикрытой брезентом, проснулся, приподнял мордочку и взглянул на нас.

— Пойдем, — Легион потянула меня за плечо. — Не будем терять времени.

Из библиотеки мы вышли в одну из главных артерий дворца. Вела Легион, поскольку, пока я с Черным Князем гонялся за пустотой, она раздобыла план дворца, выучила его наизусть, допросила слуг. Хотя она не была родом из Серивы, знала здесь каждый уголок. По ее сведениям, король чаще всего спал в восточном крыле — в комнатах, куда вел охотничий зал.

Мы двигались тихо и осторожно, чтобы не выдать раньше времени своего присутствия. Мы знали, что почти все стражники заняты в нижних кварталах, но ведь и кроме них во дворце было более тысячи слуг и несколько сотен дворян.