Тенета тьмы

Иррик поднялся над камнями, стараясь не упускать из поля зрения происходящее. Магический огонь… да, Мрир тут, а клинка светлейшего витязя уже было не видно.

Орк… Лантир…

– Иррик! Бежим!

Над Серыми Россыпями повисла подернутая туманом муть. Солнце падало за горизонт, заливая округу красными лучами. И осколком солнца бился с пауками багряный дракон, хромающий в воздухе на одно крыло.

Ринрин вскочила и ланью понеслась среди камней, петляя зигзагами и на бегу отмахиваясь от атакующих пауков – они налетали темными кляксами из подступающей ночи. Доблестный дверг не отставал. Он приметил – пара жвал все же проткнула ногу эльфийки. Голубая Ласка не просто путала след – она серьезно прихрамывала, тяжело дышала. Заляпанный тугой кровью светлый эльфийский клинок вздрагивал в ее руке, колчан опустел.

Остановившись, она молча взглянула на Иррика.

Тоска. Мольба. Боль.

– Ринрин… Я позову красавчика! – выкрикнул дверг. – Лантир! Ланти-ир! Подожди, Ринрин. Без него нам не уйти, тварей много, они тут в каждой расщелине! Мы отобьемся! Мы должны… Светлейший, кажется, возле дракона, далеко…

– Они бегут к дракону, – тяжело вымолвила Ринрин. – Пауки. Бегут, словно их ведут. Смотри.

Очередная черная волна закипела на камнях, собираясь в плотный черный кулак, готовый взметнуться – и ударить.

– А где Мрир? – медленно выговорила эльфийка. – Это ворожба, я чувствую, но где Мрир? Почему он…

Ее шатнуло – и то ли услышав звуки голоса, то ли почуяв слабость, ближние пауки, два или три, покрупнее, развернулись и начали подступать.

– Иррик…

Миг – и пауки бросились на Ринрин, а еще один, самый большой, атаковал дверга, издавая свист и скрип, странно похожий на яростный крик дракона.

Все случилось в считаные мгновения. Гном отбил атаку чудовища, крутнулся…

Он лишь на миг потерял свою Голубую Ласку из виду.

Но что-то произошло, и ее не стало. Пропала, как и не было.

Пропала.

Не стало и дракона; только яркая алая точка недолго вспыхнула на ночном небе – а потом и вовсе исчезла.

Добив очередного выпрыгнувшего из тьмы паука, дверг заозирался.

– Лантир! – в отчаянии закричал он. – Тайтингиль! Азар! Но на зов явились еще два монстра; мгновение – и оба черных тела разлетелись от ударов чекана.

– Ринрин!..

– Я здесь, – едва слышно прошелестело снизу.

Вайманн опустил взгляд – меж камней был пролом, проход из ночного мрака в совсем уж непроглядную тьму открывшейся пещеры. Дверг выхватил из кармана крупный кристалл, ударил по валуну – камень зажегся неровным, мерцающим светом – и спрыгнул вниз.

Ринрин лежала, бессильно раскинув руки, на полу небольшой пещерки. Возле нее валялись два мертвых паука. Один еще слабо шевелил лапами.

А в углу…

Иррик вскинул чекан.

– Он помогал, – прошептала Ринрин. – Паук… Тот, которого ты искал, тот самый… У него бляха… бляха Ольвы. Он прятался тут… и попробовал спасти меня.

Скорчившись, в углу пещерки сидел косматый черный монстр – много крупнее остальных. В неверном свете кристалла глаза его, все восемь глаз, казались голубыми. Зрачки собрались в нитки, а на сочленении округлого тела и одной из лап прочно засела цепочка, на которой висела знаменитая двергская бляха дайны Тенистой Пущи.

Паук раскрыл жвалы и издал нервный, высокий вибрирующий звук. И попятился еще – хотя было некуда, он уперся в стену.

Дверг опустил оружие, все же оставляя себе пространство, возможность ударить.

– Он убил этих двоих… убил. Хотел защитить. Но он не спас меня, Иррик. Мне пора в Чертоги, – с трудом выговорила Ринрин. – Прости. Я очень устала и вот теперь поняла, что мне пора. Мне было хорошо… с тобой. Славно идти в поход. Но всегда это не могло продолжаться. Не могло.

– Что ты говоришь? – ахнул Вайманн.

Паук закрылся двумя передними лапами.

Боялся? Испытывал горе?

– Обними меня, – попросила Голубая Ласка. – Мне слишком больно… не спорь. И не зови никого. Не убивай паука. Я ухожу. Просто обними. Спой мне… спой, если дверги поют.

Голос дверга глухо звучал в пещерке, а залитые липкой вражьей кровью руки сжимали плечи Ринрин, будто пытаясь удержать то уходящее, что не возвращается никогда.

Когда последний вздох эльфийки коснулся щеки Иррика Вайманна, двергский воин, ювелир и сын ювелира, тайный страж подгорного королевства опустил голову и надолго прижал лоб ко лбу своей удивительной возлюбленной.

– Это… любовь, да? – скрипнуло в углу.

– Это смерть, паук, – очнулся дверг. – И твоя тоже. Теперь ты умрешь.

Глаза паука посмотрели ему прямо в лицо.

Вертикальные зрачки.

– Зачем? – шевельнулись черные жвалы. – Зачем смерть? Я не бегу. Ты хочешь эту вещь? – коготь подцепил бляху, потянул, силясь отделить от плоти, в которую вросла цепь. – Я отдам.

Он дернул сильнее.

– Не могу снять. – В голосе послышалось непритворное огорчение. – Сними сам. Нужен… инструмент? Я пойду с тобой по доброй воле.

– Доброй… воле? – хрипло переспросил дверг. – Доброй?..

Кровь любимой женщины жгла ему руки.

– Ты теперь один, – сказал паук, не сводя с него внимательных немигающих глаз. – Моих братьев много. Ты умрешь, как она.

– И что ты предлагаешь? Довериться тебе?