Тенета тьмы

Шумное дыхание и тяжкая поступь; низкорослые кусты под громадными ногами трещали. Котяре показалось, что конечностей там не две и не четыре, а намного больше, и что ростом жуткий гость выше двух метров, и что…

Тайтингиль вогнал меч в кочку и сделал шаг вперед, протягивая руки.

– Приветствую!

Котяра выдохнул и бессильно повалился обратно, раненая нога казалась ему налитой чугуном.

Громадная кобыла выбралась из растительности, по пути затянув куст купины в пасть целиком. Гленнер, сжавшийся в неловкий комок на холке огромной лошади, откинул капюшон дорожного плаща, открывая лицо.

– Гленнер! Винни!

– Как ты управлялся с ней, Котов, не приложу ума, – буркнул Гленнер, – она все время ест.

Орк просиял и, презрев боль в ноге, начал было рассказывать, как именно, но Тайтингиль прервал его излияния:

– Гленнер, ты… ты один? Ты ехал верхом?

– Я не хотел, – сухо сказал калека, давая сильным рукам витязя снять его с высоченной кобылы, которая сосредоточенно хрумкала, – но я увидел дракона, который полетел к Россыпям. Дракона! И тут же поскакал следом.

– Тебе удалось, – тихо выговорил Тайтингиль. – Удалось!

– Я слишком люблю лошадей… чтобы примириться, что больше не взойду в седло, – подытожил калека.

Тайтингиль тем временем раскрыл чересседельные сумы. Котяра радостно внимал с моховой постели, даже недомогание словно отступило; запах вкусняшек щекотал чуткие орочьи ноздри.

– Я готовился – там, в замке. Подобрал себе хорошую смирную лошадь, умную лошадь, – в этих словах был явный укор, но Винни не слушала. Она ела. – Я обучил ее стоять смирно, скакать ровно, слушаться тех команд, которые я могу подать. На ней я доскакал до Россыпей. Там я понял, что никогда нельзя быть готовым ко всему, Тайтингиль. Потому что я не мог заранее обучить ее не бояться пауков. Чудовище прыгнуло, спугнуло кобылу, она шарахнулась… подпруга лопнула, сумы и седло остались мне, а она ускакала.

– Не ушибся? – сочувственно спросил Азар, протягивая лапищу за ломтем хлеба, переложенного копченым салом; витязь открывал флягу, полную чего-то медово-ароматного.

Гленнер колко глянул и не ответил.

– Я убил паука, но потерял много времени. Зато увидел вашу битву. Это было страшно. Дракон… Вы оба прыгнули на него. Вы оба.

«Идиоты», – зависло в воздухе.

– Так было нужно, – отозвался Тайтингиль.

– Я понял, – неохотно выговорил Гленнер. – Я многое понял тогда. Когда дракон улетал, а вы висели на нем, следом поскакал маг… Эта кобыла сама подошла ко мне, далась в руки. Позволила навьючить себя. Она слушается без обучения. Только…

– Много жрет! – радостно закончил Котов. Винни Пух подошла к нему и возила по серой башке и щекам добрыми слюнявыми губами, оставляя зеленые пенные следы и пытаясь перехватить эльфийский хлебец. Котов сунул ей в рот последний кусочек.

– Ринрин? Дверг? Лантир? – отрывисто спросил Тайтингиль.

– Я не видел никого. Я думал, маг найдет вас первыми. Но…

– Не всегда понятны решения волшебников, – напряженно выговорил витязь, и на болоте словно запахло озоном, грозой. – Не всегда. Может, он решил преследовать дракона далее, а нас предоставить нашей судьбе.

– Да.

– Мы очень р-рады, что нашлись, – с чувством сказал орк. – На самом деле было стр-рашновато…

Тайтингиль разворачивал чистое полотно, привезенное Гленнером, раскладывал какие-то пучки травы, снадобья в маленьких жестяных коробках. Котяра сообразил, что сейчас его снова будут лечить, и тихо завыл, мигом утратив оптимизм. Винни успокоительно дышала ему на ухо, не отходя ни на шаг.

– Мы стоим ночь… и наутро уходим, так быстро, как только получится, – уходим к Оллантайру, – говорил витязь. – Нолдорин слишком долго живет в комфорте, и слишком привык этот град к торговле вместо войны. В лесу я найду более ловких следопытов… и воинов. Надо искать еще паучьи кладки, Гленнер. Сам же я последую за драконом. И я хотел бы найти его прежде, чем маг.

– К Оллантайру, светлейший. Как скажешь. – Гленнер вынул клинок и приземистой тенью ломанных очертаний встал между Тайтингилем и ночной тьмой. – Но зачем вы накинулись на дракона? И зачем тебе идти за ним снова?

Витязь опустился на корточки, чтобы срезать дурно пахнущую повязку с бедра орка.

– Это он, Гленнер, – выговорил Тайтингиль, – наш друг, о котором я говорил тебе. Мастер Войны.

Лицо калеки исказила странная усмешка, черты причудливо исказились в лунном свете.

– Друг? Он едва не убил вас. Он…

– С ним что-то неладно, Гленнер, и мы не бросим его в беде.

– Ни-ни-ни! – запричитал орк, и было непонятно, относится его протест к действиям эльфа или к его словам.

– Я видел безумие в нем, – сказал Гленнер. – В вашем друге. В драконе, от которого, ты говорил, зачала детей Цемра. Икота Сотворителя! Ты всерьез рассчитываешь его… образумить?

– Я да. Мы. И мы образумим, хотя он, слив свою сущность и кровь с кровью Альгваринпаэллира, изменился, – тихо сказал Тайтингиль. – Он, Мастер Войны.

– Ему подходит это имя… – прошептал Гленнер. – Он война. Он смерть. Редкое единство наименования и сути.