Теневая Линия. Ловцы звёзд. Звёздный Рубеж

Ладно, о чем волноваться? Грету запрут в Академии на четыре года. Ни на что, кроме тренировок и учебы, у нее не будет ни возможностей, ни времени. Его спонсорство будет состоять только в том, чтобы расписываться в ее табеле. Она достигнет совершеннолетия раньше, чем получит диплом.

Может быть, соглашаясь, он это подсознательно понимал.

Он позвонил Макс. Ответа не было.

Натянув мундир капитан-лейтенанта, он по скоростной трубе направился в Академию. Труба проходила через ядро Луны — Академия была на той стороне.

Хотя он до сих пор носил имя Перчевского, мундир ракетчика он снял, когда Верховное Командование объявило о рейде фон Драхова. Уже не было смысла притворяться.

Бюро, очевидно, согласилось. По крайней мере ему никто ничего не сказал.

Транспортные трубы были местом обмена сплетнями на Луне-Командной. Незнакомые друг с другом люди коротали долгие поездки, разбирая по косточкам все скандалы и слухи. Здесь Перчевский впервые услышал, что Улантский Марш обсуждается всерьез.

Конечно, об этом говорила Макс. Но она была штатской. Она передавала сведения из третьих-четвертых рук. Те, кого он слышал сейчас, были люди из корпуса Планетарной Обороны, штабные работники из миров, куда более близких к центру, чем Солнечная система. Они прибыли на Луну-Командную на семинар по высокомощной планетной обороне.

По шее Перчевского побежали мурашки холодного страха. Что именно — можно было еще спорить, но что-то пугающее явно было на подходе.

Цветные и иногда странные мундиры местных сил он уже видал повсюду, где бывал. Здесь были офицеры даже с тех миров, которые не входили в Конфедерацию.

Неудивительно, что ходят слухи о войне.

Он отметил свое прибытие в местном офисе. Конечно, у него было кольцо, но избыточность действий и недоверие к технике было аксиомой работы Бюро. Штабной тип сообщил компьютерному терминалу его местонахождение и продолжал от скуки смотреть голодраму. Перчевский сел на автобус, идущий к гостинице Академии для посетителей.

Академия была почти автономным крепостью-государством в крепости-мире Луны-Командной. Почти десять процентов площади и объема Луны были отведены для школы, обучившей каждого офицера Служб и почти половину всего унтер-офицерского состава. Академия состояла из штабных колледжей, военных колледжей и штаб-квартиры специальных школ военного искусства, которые поддерживали Службы в состоянии боевой заточки. По временам число преподавателей и Учеников Академии доходило до двух миллионов.

Перчевский провел в Академии восемь лет, лишь изредка видя остальную вселенную. В те времена увольнительные давали редко. Выход наружу обычно был связан с учениями. На разглядывание видов времени не было.

Считалось тогда, что он будет выпущен преданным и не задающим вопросов воином Конфедерации. Он теперь считал, что самая лучшая система иногда допускает осечки.

Сейчас ему было приятно пройти по старым знакомым коридорам, вспоминая всякие случаи, припоминая одноклассников, о которых не думал годами. Ему нравились юные свежевыбритые лица ребят за взлетающими в салюте руками.

Казармы батальона Греты были неподалеку от тех, где жил когда-то он сам. Он на целый час погрузился в воспоминания о школьных днях.

Уже было поздно, когда он нашел старшего офицера батальона Греты. Табличку на двери можно было понять так, что это был батальон для обучения кандидатов в офицеры, созданный в 3047 году.

Он слегка присвистнул. Они шлепали кандидатов со скоростью военного времени.

Да, что-то должно быть в основе слухов. Ничто другое не могло объяснить, почему Грету почти сразу направили обучаться на офицера.

Унтер-офицер уже закрывал кабинет.

— Вы тот самый офицер, который ищет эту девушку Хелсунг?

— Да, сержант. Извините за опоздание.

Унтер пробормотал что-то язвительное.

— Такое настроение распространяется у вас и на курсантов, сержант?

— Виноват, сэр! Был очень трудный день, сэр.

— Где я могу ее найти?

— Рота «Альфа», комната двадцать пять. Мы только формируем батальон, сэр. Это один из подготовительных — для кандидатов, не имеющих опыта службы.

— Спасибо, сержант. Давайте закрывайте. Я только на несколько минут.

Перчевский вошел в крыло казарм. Через него прошли поколения курсантов. Воздух был здесь густ от прошедших годов — и от запаха людей. Он нашел коридор «А» и пошел по нему, разглядывая таблички на дверях. Наконец он нашел табличку ХЕЛСУНГ ГРЕТА: ГАМБУРГ, ЗЕМЛЯ рядом с ДЖЕЙМС ЛЕСЛИ откуда-то со Сьерры, что-то вроде Символ Предложения. На его стук никто не отозвался.

Он пошел на шум работающего головизора в холле. Там сидели около двадцати молодых ребят и девчонок, глядя в головизор или играя в настольные игры — и то, и другое без энтузиазма. Воздух был пропитан ностальгией.

Грета сидела в кресле с виниловой обивкой, подобрав под себя ноги и обхватив руками колени. У нее был вид бесконечной грусти и несказанного одиночества.

Какой-то десятилетний с голосом, отработанным в кадетском пансионе, крикнул:

— Встать! Смирно!

— Вольно, ребята.

Грета бросилась ему на шею и чуть не задушила.

— Я уж не думала, что снова вас увижу!