Теневая Линия. Ловцы звёзд. Звёздный Рубеж

— Это вопрос принципа…

Но Бэкхарт уже не слышал, преследуя какую-то другую мысль.

Не успев толком понять, что случилось, Перчевский обнаружил себя на борту военного корабля, уходящего к низовьям Рукава к планете, которая по галактическим масштабам была на расстоянии плевка от Сломанных Крыльев.

Это ему не нравилось. Не надо было слишком искушать судьбу.

Вообще в этом задании не было ничего, что бы ему нравилось.

Они даже не дали ему попрощаться. Головорезы из Бюро окружили его сразу по выходе из кабинета Бэкхарта…

— Слушай, Мойше! — жизнерадостно сказал Маус через час после того, как они оказались на борту. — Давай-ка пойдем в кают-компанию и сыграем пару партий.

Глава пятнадцатая: 3048 н. э Операция «Дракон», борт «Даниона»

«Данион» стал удобен, как хорошо разношенный старый ботинок.

— Как-то скучновато становится, — пожаловался Маус к концу третьего месяца.

— Чего? — спросил его бен-Раби. — Со всеми своими футбольными матчами и по уши в бабах ты все еще скучаешь?

— Ты правильно понял, напарник. Как сказал тот парень из анекдота: «Бабы — это хорошо, но что делать остальные двадцать три часа?»

Эми сделала замечание, которого Мойше не расслышал.

— Если так, — ответил Маус, — можешь тогда сама нести свои книги.

Они переносили ее вещи в каюту Мойше. Эта идея не слишком восхищала бен-Раби. Он даже не очень хорошо понимал, как она возникла. Просто Эми и Маус как-то нажимали и нажимали, и переезд уже начался, а он все еще не собрался сказать «нет».

Он предпочитал жить один. Совместная жизнь для него звучала как синоним неудобства. Само присутствие Эми уже предопределяло возрастание ее требований… А, ладно. Хоть кто-то будет рядом во время приступа головной боли.

Маус и Эми продолжали словесную дуэль. Маус дразнился, Эми отвечала всерьез. Она не слишком любила Мауса.

У бен-Раби теперь случались мигрени несколько раз в неделю. Это пугало. Голос и видения… Он думал, что это может быть опухоль, но сейнерские врачи не приняли его всерьез. Дали ему таблеток от головной боли и велели не волноваться.

Последние десять дней он прожил на таблетках. Был он бледен, обезвожен, слаб, и руки у него тряслись.

Казалось, что это не безразлично только Эми, но она не говорила почему.

Его старый глубинный страх, что он сходит с ума, казался куда более обоснованным, чем раньше.

«Черт-те сколько времени уйдет — освоиться с подругой, живущей в твоей каюте», — подумал бен-Раби, сбрасывая с рук охапку платьев. Полный паралич жизни.

Необъяснимо возвращающиеся воспоминания об Элис улучшению самочувствия тоже не способствовали. Они только пугали и дезориентировали. Не было причины ему быть одержимым этим старым, давно умершим романом.

Просто еще один симптом того, что с ним творится, что бы это ни было. Но пугало оно до дрожи.

На Сломанных Крыльях он был — почти был — тем крутым и жестким типом, которым и притворялся. Теперь, не прошло еще и года, он стал бесхребетным плаксой. В отвращении к самому себе он пнул ногой кресло. Оно не сдвинулось. Вся мебель на корабле была привинчена к палубе.

Он молча принялся снова за работу.

— Мойше, мне нужна твоя помощь, — сказал Маус, когда они закончили переезд. И в голосе его звучала жалобная нотка.

— Чем? Как? Я сделаю все, что могу.

Он оглянулся через плечо — убедиться, что Эми осталась возле женского гальюна. Просьба Мауса его поразила — это было так не похоже на его напарника.

— Придумай мне способ, как мне ее не убить.

Бен-Раби посмотрел туда, куда смотрел Маус. Взгляд его был прикован к сангарийке, как перекрестие прицела снайпера.

— Она на меня действует, Мойше. Она заставляет меня психовать. Я стал спать тревожно. Все время придумываю способы… Все время помню, что она там, дальше по коридору. Все из-за бойни в Черном Мире. Не могу его из головы выбросить. Я думал было, что могу это контролировать.

— И ты тоже? Что за чертовщину сотворил с нами Бэкхарт?

Забавно, что Маус признал связь с войной на Теневой Линии. Наверное, он под серьезным напряжением.

— Самодисциплина, Маус. Это единственный ответ, который у меня есть. И еще — сознание, что ты должен сохранить себя для более крупной цели. Она не стоит того, чтобы из-за нее сгореть.

— Она в этой игре — королева. А ставки — выше не бывает, Мойше. Посмотри на нее. Я не видел еще никого так уверенного, что у него выигрышная карта на руках. У нее такой вид, будто у нее флешь-рояль в пиках.

— Ты спутал две игры в своей метафоре.

— К черту метафоры, Мойше. Мне нужна помощь.

«О Господи, — подумал бен-Раби. — Я тут на полпути к дурдому, а мой напарник просит, чтобы я его вытаскивал. Неужто у нас у обоих дырка в голове?»

— Тогда давай представим это дело Киндервоорту.

— О нет. Это должно остаться в семье. Ярл ничего не дает даром. Как твоя голова?