Теневая Линия. Ловцы звёзд. Звёздный Рубеж

Бен-Раби ощутил виноватое облегчение. Он любил Эми, но трудно было общаться с ней двадцать четыре часа в сутки. Он уже задыхался.

Назначение на дежурство в контроль повреждений было оглушительно скучным.

— У пожарника в стальном городе работы и то больше, — жаловался Маус.

Через несколько дней он прижал бен-Раби в углу, чтобы поделиться с ним тем, что удалось вынюхать.

— Наш командующий флотом, похоже, партизан. Он не хочет признавать Грабера из флота Грабера за Самого Главного Звездолова. Хочет действовать по-своему. Другие флоты видят в нем урода в семье.

— Так поэтому Старик нацелился на флот Пейна?

— Нет. Он просто ухватился за случай запустить кого-нибудь на траулер. Кстати, ты был прав насчет эксперимента. В это дело Пейна втравил Грабер. У меня впечатление, что провал он хочет использовать как повод отправиться на какую-нибудь авантюру, как только закончится сбор урожая.

— Кстати об урожае. Эми говорит, что такого богатого еще никогда не видела. Они намечают аукцион после нашего отбытия.

— Киндервоорт все еще пристает насчет перехода?

— Иногда упоминает. На прошлой неделе приходил ко мне в каюту.

Подозревает ли Маус, что для бен-Раби это и в самом деле искушение?

Спортивный ажиотаж нарастал по мере приближения игр плей-офф. Для Мойше это просто было безумием звуков и красок. Маус, конечно, нырял в самой гуще. Последней его страстью был футбол. Он мог часами цитировать статистику и разговаривать об игре. Бен-Раби пришлось выучить правила, чтобы хотя бы поддерживать разговор.

Постепенно их жизнь превратилась в череду быстро летящих дней, не имеющих никакого отношения к их заданию. Они оказались здесь, чтобы найти звездных рыб. И, несмотря на тысячи сомнений и отвлекающих моментов, бен-Раби держал на этой цели дрожащее перекрестие своего прицела. Он даже снова стал воевать с «Иерусалимом», чтобы иметь возможность делать свои записи невидимыми чернилами.

Жить в одной каюте с агентом противной стороны — это его постоянно держало в напряжении. Не так он был наивен, чтобы думать, будто Эми оглохла и ослепла от любви.

Когда он прибыл на борт, он считал, что звездная рыба — удивительная концепция, тот чудесный крюк, на который можно повесить современные мифы и легенды. Туда же относятся и потерянная планета Осирис, и баснословное оружие Звездного Рубежа. Теперь он знал, что водородные течения насыщены «жизнью». Волшебная сказка исчезла, но мысли о фантастических рыбах — это можно было вертеть в долгие часы дежурства, когда ничего не случалось.

Звездные рыбы, левиафаны безвоздушных глубин, были скорее силовыми полями и равновесием между ними, чем созданиями из материи. Старейшие в породе бывали триста километров в длину и возраста в миллион лет. Они могли занимать тысячи кубических километров и иметь при этом атомов меньше, чем тело взрослого человека. Атомы и молекулы в них играли роль прежде всего тех точек, на которых закреплялись силы. То здесь, то там возникали микродыры Хоукинта от взрывов, формирующих ядра невидимых органов.

Ткань пространства образовывала кости и жилы этих созданий. Они умели манипулировать ею в себе. В сущности, рыба строила вторичную вселенную внутри первичной, и в ней была настолько же реальной, насколько человек в своей. Та часть звездной рыбы, которую можно было обнаружить, являлась всего лишь долей целого создания. Она существовала и в гиперпространстве, в нуль-пространстве на таких уровнях, которых человечество еще не достигло.

Эти создания большой ночи были живыми термоядерными печами. Они питались водородом, прихватывая острые приправы других элементов в свой ядерный синтез. Поначалу Мойше интересовался, почему они не собираются там, где материя плотнее, например, поблизости протозвезд.

Эми объяснила ему, что напряжения полей вокруг звездных масс разорвали бы их на части.

В животе звездной рыбы бушевал огонь такой же яростный, как в сердце солнца. Там не только шел ядерный синтез, там происходила аннигиляция антиматерии, которую рыба получала из антивселенной, где существовала ее часть.

О физике этого явления бен-Раби даже не пытался гадать. Он был полевой работник. А по сравнению с этим процессы внутри сверхновой были учебным курсом для детского сада. Он только записывал свои мысли невидимыми чернилами и надеялся, что ручным физикам Бюро это пригодится.

— Знаешь, Маус, у меня тут философский вопрос насчет этих рыб, — сказал он однажды утром.

— Тогда не ко мне, Мойше. Считай, что я уже не понял.

— Я кое-что нашел, отчего у меня мысли вывернулись наизнанку.

— А именно?

— А именно — что это не обычные отношения пастух — стадо. Это партнерство — если только сейнеры сами в нем не коровы. Рыбы разумны. Может быть, разумнее нас. — Он огляделся. Никто не слушал. — У них есть подсекция в операционном секторе, которую они называют телетехнической. Они как-то держат связь со звездными рыбами. Разум с разумом.

— Откуда ты это узнал?

— Отовсюду. Слушал всякие мелочи. Сопоставлял.

— Значит, эта мерзкая пси-теория снова поднимает голову. Теперь здесь. Ты знаешь, что скажут на эту тему ученые Старика?