Теневая палитра

Парень прищурился, и улыбка на мгновение сползла с его лица.

– Ты в порядке? – изучающе рассматривая меня, спросил он, отставив пиво в сторону; грубая сухая ладонь накрыла тыльную сторону моей руки, все еще нервно протирающей дыру в барной стойке. Щелчок статического электричества ударил по коже, отбросив меня на пару шагов назад.

Глаза парня сузились на мгновение, угловатая челюсть коротко сжалась. Без следа улыбки его лицо удивительным образом преобразилось, лишившись эмоций так скоро, что если бы я моргнула, то пропустила бы внезапную метаморфозу. Но в следующую секунду взгляд снова потеплел и наполнился сожалением, две большие ладони взмыли вверх в жесте капитуляции.

– Прости! Не хотел тебя напугать. – Ленивая полуулыбка вернулась на свое место. – Я Уилл.

– Вайолет. – Обретя самообладание, я указала на свой бейдж.

– Красивое имя, – задумчиво проговорил он, изучая мои волосы и одежду, наверняка гадая, что появилось раньше: имя или монохромные оттенки во внешности. Так делали многие до него. – На самом деле мне это не нужно. – Уилл небрежно поднял зонтик между нами, и я во второй раз уставилась на его руку, как настоящая извращенка. Такие красивые пальцы с аккуратно подстриженными короткими ногтями, линии вен, создающие впечатляющий узор на крепких мышцах… – Тот, кто придумал зонтики для коктейлей, никогда не слышал значения слова «вульгарный». – Уилл низко хохотнул, и мои колени ослабли.

Да что с тобой не так, Элси?

Выхватив зонтик, я отправила его в мусорное ведро и выдавила вежливую улыбку. Я не собиралась с ним флиртовать. Поэтому решила просто оставаться дружелюбной, пока не закончится моя смена или Уилл не переключится на кого-нибудь, кто окажется рад светской беседе. Перед уходом я взглянула на полную бутылку в его руке и большой палец, слишком медленно растирающий конденсат на поверхности стекла. Полагая, что повторить напиток не нужно и разговор окончен, я вернулась к работе. Уилл опустился на пустующий барный стул, развернувшись так, чтобы видеть зал.

– Мне нравятся твои волосы, – сказал он, обращаясь ко мне, но с интересом изучая посетителей.

– А мне – твоя рубашка, – просто из солидарности выпалила я.

Он оглядел себя, словно забыл, что на нем надето, а потом почему-то издал фыркающий циничный смешок. Сиреневый оттенок ткани был практически идентичен цвету моих волос.

– Мы должны сделать селфи. – Его предложение не было похоже на шутку, и в привычной картине мира даже не показалось бы мне неуместным. Посетители часто дурачились и подшучивали, предлагая выпить на спор, чтобы не оплачивать счет или пробуя смешать коктейли самостоятельно. Но, учитывая обстоятельства, я не могла позволить незнакомцу сфотографировать мое лицо. Даже у девочек было правило: не хранить и не выкладывать фото со мной в соцсетях; я не очень убедительно ссылалась на стеснительность и превосходство внутреннего мира над внешним, они наверняка не покупались, но уважали мои личные границы без протестов и давления.

– Может быть, в другой раз. – Выудив двадцатку из стеклянной чаши, я упорхнула в сторону кассы.

Посетители продолжали подходить, выстраиваясь в очередь, и вскоре я слишком увлеклась работой, меня даже почти не заботила мысль о парне, чье присутствие все еще ощущалось слишком интенсивно. Но иногда глаза неизбежно попадали в пленительный водоворот его взгляда, тело приходило в негодность, а руки будто росли не из того места. Я пролила коктейль дважды и один раз перепутала заказ, прослушав просьбу клиента.

Не могла описать точно, какой силой обладал этот необъяснимый магнетизм, но его воздействие на меня было неоспоримо, как существование материков и океанов. Уилл одновременно притягивал своей загадочной аурой и пугал до чертиков. За эти годы я повстречала немало привлекательных парней, но не все они могли похвастаться той же мужественностью, сочащейся из каждой поры, хотя ее обладателю даже не нужно было делать или говорить ничего сверхъестественного. Всего и требовалось – сидеть в расслабленной позе, облокотившись на стойку, изучая посетителей и обстановку, но каждый раз, как его глаза слишком надолго задерживались на моем лице или с особой тщательностью сканировали помещение, нервная дрожь пробирала мои внутренности, превращая их в желе. Он напомнил мне каменное изваяние со слайда профессора этнографии – неподвижное, но излучающее энергию невероятной мощности. И что-то подсказывало, что это влияние было не менее отравляющим, чем космическая радиация тысячи остывших звезд.

– Ты пялишься. – острый локоть впился мне в бок, а Рин опустила грязный поднос на нижнюю часть стойки, скрытую от глаз посетителей. Она прошлась лукавым взглядом по Уиллу и проурчала почти по-кошачьи: – Вкусняшка.

– Я на диете, так что валяй, – ответила я со смешком.

– Да брось, Ви, он ведь глаз с тебя не сводит. Я наблюдала за вами полвечера, и это самое близкое к возгоранию соединение, все равно что поднести зажигалку прямиком к бутылке бурбона.